В Истаре было заметно жарче, чем в Вайрете или Солантисе. Монотонно безоблачное небо изливало знойное марево, казалось, ещё усиленное бесконечными бликами, посылаемыми однообразно-белым мрамором храмов. Архитектура несла в себе явные следы подражания Сильваносту, однако вместо лёгкости и гармоничного слияния с природным ландшафтом, производила впечатление помпезности, тягостной и унылой. О ландшафте и вовсе речи не шло, как и большинство человеческих городов, Истар представлял собой тесный и душный каменный мешок, такой же зловонный и неуютный.
С удивлением Даламар заметил, что пребывание в черте города на нем практически не сказывается. Близость священной земли обжигала, но той мучительной боли, что одолевала его на территории Палантасского храма, не было. "Сильно же повыветрилась здешняя святость", – с неприязнью усмехнулся он про себя.
Молчаливой тенью он следовал за плечом Крисании, как и полагалось скромному сопровождающему, лишь из милости допущенному в святая святых. Лицо его было привычно скрыто тенью капюшона, и, пока посвященная трепетно созерцала открывшийся ее взору храмовый комплекс, холодный взгляд темного эльфа пристально разглядывал городскую толпу. На первый взгляд все вокруг кипело жизнью и мало отличалось от шумной и бестолковой толчеи любого столичного города. Однако наметанный взгляд Даламара сразу же выхватил из толпы многочисленных стражников, острия копий которых блестели так, что резало глаза. Словно бы они не посреди мирного города, а в недавно захваченной вражеской твердыне. Это впечатление подкреплялось и тем, что огромная площадь перед собором была... Нет, не то чтобы пуста. Но в том же Палантасе перед входом в храм толпились нищие, ожидающие подаяние, бедняки, пришедшие просить о помощи, многочисленные жители окрестных деревень, жаждавшие совета и духовного наставничества. В Истаре повсюду мелькали фигуры паломников и жрецов. И, к вящему неудовольствию Даламара, надменные и самоуверенные лица его сородичей. Нуитари, да в этот город словно бы треть Сильванести вывезли! Кажется, он слишком легкомысленно отнесся к сохранению собственного инкогнито.
Впрочем, если что-то пойдет не так, он в любой момент сможет перенестись обратно в Солантис. Опасаться стоило другого: если в нем раскроют темного мага, доверия не будет и Крисании, в которой неминуемо станут подозревать его сообщницу. А забрать жрицу с собой в случае бегства Даламар не мог: она была нужна шалафи, и впрямую нарушить волю архимага темный эльф был не готов.
Пока Даламар раздумывал над дальнейшим своим поведением, их увели куда-то в недра храма, изнутри столь же ослепительно сияющего, как и снаружи. Темный эльф с интересом разглядывал фрески, с изумлением замечая, что на них присутствуют фигуры не только богов светлого пантеона, но и темные, даже сама Такхизис. Морды девятиглавого дракона взирали на Паладайна с поистине собачьей преданностью, и у созерцающего эту картину зрителя не оставалось сомнений, что темная богиня по щелчку пальцев светлейшего готова танцевать на задних лапках и приносить… ну пусть не брошенную палку, но уж города-то и армии своих сторонников передать Паладайну точно готова. Однако внимание Даламара больше привлекло другое: ни Нуитари, ни даже Солинари он на этих фресках так и не увидел. И не важно, действительно ли их не было, или они были изображены где-то в дальнем углу, где отыскать их не сумеет даже острый глаз эльфа. Все, что нужно было знать об отношении истарского жречества к магам, он увидел воочию: даже тьму здесь готовы были терпеть охотнее, чем магию.
И все же сердце его полнилось не тревогой, а злым удовлетворением. Со времен пяти башен миновала несколько столетий, но память была жива. Их все так же боялись. Потому что единственной реальной силой, которая могла бы сказать «нет» королю-жрецу, были именно маги. И не важно, что вайретские глупцы давно уже перестали пытаться отстоять свое место в мире. Где-то здесь, в Истаре, был его шалафи, один стоивший целого конклава. А теперь в Истаре был и Даламар. Темный эльф усмехнулся про себя: если понадобится, вдвоем они разберут этот храм по камню, что бы не попыталась им противопоставить светлая клика.
Впрочем, этот порыв быстро прошел. Время для политических игрищ еще не настало. Как ни злился Даламар на то, в какую дыру загнали маги сами себя, исправлять это следовало медленно, постепенно и уж точно не сея разрушения в сердце похожей на престарелую кокетку империи. В один прекрасный момент дряхлость и разложение сами покажутся из-под фальшивой позолоты, ни к чему напрасно тратить силы.
***
Стражник, проведший их просторными извилистыми коридорами храма, наконец, остановился и постучал в резную, потемневшую от времени дубовую дверь. Оттуда появилась немолодая уже, тщательно одетая и причесанная женщина в жреческих одеяниях.
– Госпожа Эльза, – приветствовал ее стражник. – К нам прибыла Посвященная из Палантаса, с поручением от Праведного Сына Элистана.
Слова Даламара о цели пути посвященной явно исказились, пока добрались до этой дамы, однако подобное видоизменение было им скорее на руку. Поэтому исправлять недоразумение Даламар не спешил. И про себя понадеялся, что Крисания также делать этого не станет.
– Добро пожаловать, Посвященная, – поздоровалась госпожа Эльза, и в лицее ее промелькнуло что-то кошачье: самодовольство и любопытство одновременно. – Я – сестра Эльза, кастелянша храма, и в мои обязанности входит позаботиться о том, чтобы гости ни в чем не нуждались.
Она знаком подозвала одного из проходивших мимо послушников и, чуть отойдя в сторону, отдала приказание подготовить комнаты. Говорили они так тихо, что даже Даламар со своим эльфийским слухом едва услышал, о чем шла речь.
– Ваши комнаты будут готовы в течение получаса, пока же позвольте мне представить вас главе братства. Полагаю, он будет рад посодействовать Посвященной, в чем бы не заключалась цель ее визита.
Голос ее прозвучал полувопросительно. Даламар плохо разбирался в храмовой иерархии, тем более у людей, но подозревал, что задавать вопросы Посвященной она права не имела, однако надеялась, что растерявшаяся в незнакомом месте гостья сама пожелает ей все рассказать.
К радости Даламара, Крисания лишь вежливо поблагодарила сестру Эльзу и ответила что-то весьма обтекаемое, выразив готовность следовать за ней. Даламар за все это время не проронил ни слова, словно он был лишь тенью, отбрасываемой жрицей на пестрые мозаичные полы. Судя по взгляду их сопровождающей, в ее глазах, по крайней мере, именно так оно и было.
И Даламара это вполне устраивало. Чем дольше ему удастся оставаться незаметной тенью, тем проще будет сохранить инкогнито, постепенно продвигаясь к своей цели.
Пока же он, сделав шаг из-за спины посвященной, вежливо поклонился, сбрасывая капюшон, и протянул верительные грамоты эльфу с холодным лицом, точно вылепленным из драгоценного фарфора. Кажется, их сопровождающая назвала его «брат Кварат».
Местные жрецы все были одеты весьма роскошно, однако их собеседник и вовсе казался ходячей сокровищницей: эльфийской работы легкий венец на голове, плотного шелка одеяния, расшитые золотом, драгоценные камни, украшающие ворот накидки, – у жрецов Палантаса Даламар не видел ничего подобного, даже Элистан одевался предельно скромно, лишь сияющий медальон на груди подчеркивал статус Праведного Сына. Не знай вновь прибывшие, что Бельдинос Пилофиро – человек, можно было бы подумать, что их удостоил аудиенции сам Король-Жрец.
– Крисания Таринская, ученица и преемница Элистана, Праведного Сына Паладайна, прибыла в Истар по воле своего наставника, – обтекаемо сообщил Даламар, убежденный, что не стоит раскрывать карты в первый же момент. Пусть о своей «великой миссии» и видениях, посланных богом, жрица рассказывает сама. Глядя в лощеное лицо Кварата, Даламар искренне сомневался, что его можно пронять подобными байками. «Интересно, жива ли вера в Паладайна в его душе?», – задумался он, неожиданно вспоминая жречество Сильваноста. Лорд Теллин был, возможно, единственным, кто по-настоящему верил. И чем же Паладайн отплатил ему за это? Даламар вновь внутренне содрогнулся, вспоминая жуткую смерть Виндглиммера.
Кварат, кажется, ощутил величие момента. Или по крайней мере посчитал нужным продемонстрировать подобающие чувства. Поднявшись, он оставил круг приближенных и приблизился к посвященной, спустившись с небольшого возвышения, на котором ожидал их прихода. И проговорил нечто, заставившее Даламара насторожиться:
– Я рад, что Праведный Элистан изменил свое мнение. Мне понятно, что здоровье и возраст не позволяют ему присутствовать на Великой Мессе лично, однако то, что он все же не посчитал возможным проигнорировать подобное событие и прислал свою правопреемницу, делает ему честь.
Темный эльф невольно припомнил слова шалафи о том, что в Истаре грядет масштабная катастрофа. Элистан явно не одобрял Великую Мессу, чем бы она ни была, а вот в Истаре ей предавали огромное значение. Но может ли простое богослужение обернуться катастрофой? Даламар обычно доверял своим предчувствиям, однако в этот раз постарался отогнать навязчивую тревогу. Нет смысла делать скоропалительные выводы.
Брат Кварат задал Крисании несколько вежливых вопросов, словно бы делая вид, что не замечает ее спутника. Однако его льдисто-серые глаза не раз украдкой возвращались к смуглому приветливому лицу сопровождавшего жрицу мага, чьи теплые карие глаза с почтительным вниманием взирали на Посвященную. По крайней мере так казалось со стороны.
Кварат вовсе не был склонен доверять этой благостной картине. И дело было не только в том, что сопровождающий Крисании был магом. Эльфы как никто понимали, насколько опасно волшебство, и доверяли знакомство с ним лишь аристократам. Представитель Высокого совета, Кварат не понаслышке знал всех представителей великих домов, однако этого эльфа совершенно точно никогда прежде не встречал. Значит, перед ним мальчишка, не достигший и сотни лет. Тем не менее он уже покинул Сильванести, прошел Испытание и каким-то образом оказался в Палантасе, да еще доверенным лицом Элистана. Это было тем более странно, что прежде Кварат никогда не слышал о появлении в Соламнии эльфийских общин. Чем больше он думал об этом, тем более подозрительным казался ему этот маг, поэтому про себя Кварат решил непременно побеседовать с ним лично, а заодно отправить гонцов в Сильванести и в Палантас, чтобы собрать сведения о том, кем на самом деле является спутник посвященной.
Вслух же он произнес приличествующие случаю фразы о радости встречи и распростился с гостями, пообещав, что побеседует с ними позднее. Он даже любезно повторил прощание на эльфийском, с удовлетворением ловя недоуменные взгляды приближенных: подобного знака расположения редко удостаивались и более значительные гости. Кварат снисходительно улыбнулся. Эльфы умеют был деликатны с нижестоящими. Особенно, когда им это выгодно.
