And it's my job to steal and rob...

Стервятник разложил перед собой скатку и проверил её содержимое: маленькие стеклянные бутыльки, шприцы, пара скальпелей на всякий случай. Комплект полный, можно идти.
Поздняя ночь, неохотно переходящая в утро, за окном шелестит дождь. Нужно успевать: дождь приглушает видимость и звуки, а уставшие с вечера патрули вдвойне неохотно преследуют нарушителей, не желая лишний раз покидать насиженные сухие места. Будь у него выбор, он бы и сам не покидал насиженное место. Пусть здесь было мало удобств, но как минимум не капало сверху, точнее, капало не везде.
Однако выбора у Стервятника не было: зидрат на улицах разлетался куда быстрее горячих пирожков, партия подходила к концу, и, к тому же, похоже, теперь у него появился еще один "клиент". Пора было пополнять запасы.
Он уже выбрал место. Копать после недели дождей было глупо и тяжело, но была одна точка на карте, где, он точно знал, можно было найти много, очень много трупов, уже выкопанных до него. Точнее, никогда и не бывших закопанными. Кладбище рядом с домом конфискатора, его маленький тайник с огромным количеством его бывших жертв. С момента находки Стервятник так и не возвращался туда, чтобы не навлекать на себя неприятности. Сейчас же место наверняка либо зачистили, либо прикрыли понадежнее и оставили как есть. И он надеялся на последнее: тайник конфискатора был просто золотой жилой для его маленького бизнеса. Соваться туда было рисковано, но за месяц про место должны были забыть. А если и не забыть, то снизить количество уделяемого ему внимания. Нужно идти, а дождь был только на руку. В конце концов, кто сказал, что вытягивать жидкости из трупов было приятным занятием.
Он свернул скатку и привычно прикрепил на пояс. В доме было тихо. Видимо, девочка спала, еще или уже. Каждый раз уходя по делам, он чувствовал, как совершает глупость: оставлять ее одну было небезопасно. Небезопасно для дома, небезопасно для него самого, небезопасно и для девочки тоже. Впрочем, брать ее с собой было бы еще более небезопасно.
Ему не нравилось постоянно оглядываться на нее, постоянно держать ее в уме, брать в расчёт, но любопытство брало над ним верх: что он найдёт в ее крови? Что было в лекарстве? Что получится сделать с тем, что он вот-вот обнаружит? Придется смириться с ее присутствием в его жизни до тех пор, пока он не разберётся, что за сложную формулу придумал ее отец медик.
Ступени мерно поскрипывали под его ногами, когда он не спеша направлялся к выходу.

Отредактировано Graverobber (2020-07-05 00:55:46)

Погружённый в свои мысли и просчитывающий варианты короткой дороги до кладбища, Стервятник не услышал звук догоняющих его шагов. Оклик остановил его перед самой дверью, в тот момент, когда рука уже нырнула в карман, чтобы достать ключ и отпереть закрытый на ночь замок - не ахти какая мера безопасности, а всё-таки лучше, чем добровольно оставлять дверь открытой. Он обернулся. Девочка, ну конечно. Мисс прилипала, мисс почемучка, мисс контроллер. Мисс, которую давно следовало отправить выживать самостоятельно, если бы не любопытный состав её таинственных лекарств. Проснулась от звука шагов или просто не спала, несмотря на совершенно неурочное для бодрствования время?

- Тебя это не касается, - в сотый раз повторил он, словно в дне сурка: иногда он думал, что стоило завести календарь и отмечать на нем частотность такого обмена репликами, пронаблюдать, какой выйдет интервал. Три дня? Два? Сутки? Пара часов? Он всё-таки достал из кармана ключ и вставил его в замочную скважину.

- Я с тобой.

Он обернулся ещё раз, окинул её взглядом, улыбнулся привычной хищной улыбкой. Идеальный костюм для прогулок по улицам: тёплый, удобный и совершенно не провокационный. Стервятник сразу представил, что было бы, появись девчушка на улице в своей коротенькой ночной рубашке, едва прикрывающей самые интересные места хрупкого тельца. "Я замёрзла и промокла, давай вернёмся домой" было самой безобидной из возможных альтернатив.

- В таком виде? - усмехнулся он, выразительно глядя на короткий обрез. Такая насмешка, конечно, не остановит её от очередной попытки навязаться в компанию, но ему доставляло удовольствие смотреть, как девочка смущается. Было в этом что-то забытое, непривычное. К тому же, рано или поздно ей придется познакомиться с реальным миром. Миром, где мужчины - живые люди с определенными потребностями и желаниями и где далеко не каждый будет игнорировать мелькающие из-под рубашки трусики. Впрочем, сейчас он не сомневался, что она готова выйти на улицу хоть голышом, если это станет залогом её приключения. Мелькнула мысль, что можно было так над ней и подшутить, а за одним дать на своей шкуре понять, что такое реальный мир, но сейчас на это не было времени. Нужно было уходить и уходить срочно, пока не прекратился дождь, пока не поднялся рассвет. Девочке придется остаться дома. Слишком много мороки было тащить её за собой, тем более, когда речь шла не о простом раскапывании могил. Он и без того рисковал своей головой и повышать этот уровень риска ему совершенно не хотелось. Шайло же совершенно точно не могла ни сориентироваться в пространстве, ни долго бежать в случае необходимости, ни держать себя в руках в критической ситуации, да к тому же могла отключиться в самый неподходящий момент. Его удивляло, что сама девочка этого совсем не понимала и так быстро перестала бояться мира за пределом четырёх стен. Впрочем, глядя на заспанное лицо, спутанные прядки нелепого парика и короткую ночную рубашку, он переставал задаваться вопросами, на которые у него всё равно не было ответов.

Отредактировано Graverobber (2020-07-05 22:36:09)

Стервятник ухмыльнулся. Робость и смелость были намешаны в этой девочке в совершенно несопоставимых и непредсказуемых пропорциях. Никогда не знаешь, растеряется или пойдет в атаку. Послушание было удобным, временами удивительно невинным и совершенно детским, дерзость же была опасной, утомительной, по-детски безоглядной, но куда более интересной.
Он понимал, что малышке не нравится ее новая тюрьма. Она, должно быть, мечтала о свободе, а вместо этого сменила одну клетку на другую, не говоря уже о том, что новые "аппартаменты" были куда менее комфортными, чем предыдущие. Бунт был вопросом времени, и вот, наконец, настал час икс. Разумеется, максимально невовремя. Когда ситуация относительно ее статуса в глазах ГенКо все еще не прояснилась, когда ее физическое состояние все еще было непредсказуемым, когда он не мог рисковать вылазкой и когда не мог терять ни минуты.
Стервятник надеялся, что после всех событий, которые встретили ее во внешнем мире, девочка не захочет снова встречаться с реальностью, которая так жестоко с ней обошлась. И первые пару недель она действительно не рвалась наружу. Бродила по дому призраком, плакала, пыталась жить в новом мире. Иногда робко о чем-нибудь просила или спрашивала. Наткнувшись на отказ, закрывалась. Но затем произошло то, чего он ждал с первого дня, о чем думал, глядя на то, как она беспомощно сжимается в комок в углу кровати не в силах ответить ни на один вопрос: она стала меняться. Еще не взрослеть, но точно смелеть. Вопросы стали навязчивее, присутствие заметнее, просьбы - требовательнее. Призрак обретал тело: он натыкаться на неё в комнатах и коридорах, слышал плеск воды в душе, шорохи, скрипы половиц, шаги. Поначалу это нервировало, затем он стал привыкать, и это привыкание ему не нравилось: оно учило игнорировать чужое присутствие в доме, а чужое присутствие могло быть опасным.
Девочка начала меняться и проверять его на прочность. Это было непривычно. В его мире с ним предпочитали не связываться. Окружающие его люди быстро понимали, когда настоять на своем в надежде что-то получить означало потерять даже то, что уже было. Исключений было совсем немного, в основном среди женщин.
Очевидно, это была какая-то особая женская черта. Потому что даже маленькая женщина, малышка бросалась в бой как в последний раз и словно не понимала, что в этой войне она может остаться без армии, защиты и крыши над головой. Это развлекало, и это утомляло.
Понимала ли она свою ценность для него или просто привыкла ко вседозволенности? Стервятник склонялся к последнему. Уровень ее ценности для себя даже он сам не мог определить точно. Все зависело от того, что он найдёт в ее крови. А результаты поиска все еще оставались слишком неоднозначными, чтобы судить о ценности их итога. Но азарт, который просыпался в нем в ответ на предложенный ребус, до сих пор сохранял девочке  тёплое место в сухом углу.
Из которого она сейчас так отчаянно норовила вырваться.
Он проводил ее пристальным взглядом и все той же улыбкой: с долей насмешки и любопытством во взгляде. Словно наблюдал за диковинным зверьком в неестественной среде обитания. Прижал дверь раскрытой ладонью той же руки, какой поворачивал ключ. Оперся на нее, не сводя взгляда с девочки. Чуть склонил голову, изучая ее лицо, потрепанный плащ, нелепый парик:
- Я уже говорил. Ты никуда не идешь. Я не буду рисковать своей шеей ради твоей прогулки.
Жалобный взгляд сработал лучше отчаянной смелости. Стервятник вдруг увидел, насколько на самом деле тяжело ей было здесь находиться. На секунду ему даже стало жаль ее. Но еще больше ему было жаль вылазки и себя в случае, если из-за нее придется менять планы, а то и вовсе разбираться с законом. Он задумчиво посмотрел на дверь, затем снова на девочку:
- Ложись спать, малышка. Снаружи только дождь и грязь, там нет никаких чудес. Оставайся пока можешь остаться, и радуйся, что эти дела - не для тебя.

Отредактировано Graverobber (2020-07-19 16:22:50)

У Стервятника нет ответов на ее вопросы. Нет времени  на подростковые истерики, нет времени объяснять, разжёвывать, обдумывать. Время движется неумолимо и играет против него. Он не понимает, почему все еще здесь. Не понимает, что помешало ему просто уйти, хлопнув дверью у нее перед носом.
Он знал, почему она должна сидеть здесь, но ей этот ответ не понравится. Она была его находкой, его трофеем, его добычей. И он не собирался делиться ею с другими вне зависимости от того, что будет делать с этой добычей сам. А девочка была слишком простой целью для местных. Обокрасть, изнасиловать, убить...
Обокрасть ее - секундное дело. Если бы Стервятник знал, что искать, ампулы могли быть у него задолго до того, как он нашел ее на улице. Ее милые штучки не заинтересуют воров, но заинтересует лёгкость, с которой их можно заполучить. А среди них было и то, что ему нужно - драгоценные бутыльки наверняка отправятся на прогулку вместе с ней. Впрочем... Он еще окинул девочку взглядом - в спешке драгоценная сумка была забыта. Хорошо.
Насилие и убийство... Если девочка хочет побороться за свое тело и за свою жизнь, это ее право. Убийство будет очень некстати, но если поразмыслить, ее скорее изнасилуют, чем захотят убить. Во всяком случае, не прожив с ней две недели под одной крышей. Это тщедушое тельце нет смысла даже разбирать на органы: по девчонке видно, что она нездорова.
Малышка права: какое ему дело до ее благополучия, если ее только обворуют на ее игрушки или покажут ей мир взрослой любви? Ампулы у него. Ее кровь тоже. Сбегать от него - глупо, и она это уже поняла, иначе не ждала бы сейчас его разрешения. Найти ее в этих трущобах, когда он вернётся, будет несложно - здесь каждая крыса может быть его глазами, если правильно попросить.
Интересно, что бы малышка сказала, узнай она, что только что попала в самую жестокую правду: ему все равно. И знала ли она об этой правде, играя в свою детскую манипулятивную игру.
Он смутно помнил, что такие вещи обычно ранят. Что люди, не идущие по головам и трупам, не живущие за счет чужих несчастий, люди, сохравнившие в себе остатки человечности, очень нуждаются в том, чтобы кому-то было не все равно. Очень болезненно теряют этих самых "кого-то". Иногда ему казалось, что даже бездушной стерве Эмбер был нужен кто-то, кому не наплевать.
Но в его мире все было иначе. И чужое благополучие волновало его до тех пор, пока касалось его личного, сейчас ли или в перспективе. Когда миру плевать на тебя, остается только плевать на мир. И прогибать его под себя так ловко, насколько только хватает тебе ума, дерзости и равнодушия.
Стервятник еще раз взвесил все возможные риски и хищно улыбнулся. Оттолкнулся рукой от двери, подошёл к девочке, наклонился, чтобы оказаться лицом к лицу и, с интересом глядя ей в глаза, спросил:
- Что тебе там нужно? - чуть сощурился, улыбаясь, - Одежду? Наркотики? Что ты хочешь там найти?
Он распрямился, быстро повернул ключ в замке, настежь распахивая дверь, обошёл девочку, снова склонился к ней, положив руки на плечи и глядя в дверной проем поверх ее плеча. От нее пахло сырой одеждой, теплом и чем-то еще едва уловимым, непохожим на привычный запах химикатов и плесени, пропитавший весь дом. Мыло?
В раме проёма по-прежнему виднелся предрассветный сумрак и стена дождя, за которой едва виднелись соседние дома. Фонари почти не горели, желающих прогуляться по такой погоде было мало: на это он и рассчитывал, собираясь уходить сейчас.
- Ну как? Ты можешь выйти, выйти и пойти куда захочешь. По дороге тебе может встретиться кто угодно. Убийцы, воры, насильники, люди корпорации. Все они там, за каждым поворотом, все они хотят одного - поживиться. Хочешь подружиться с ними - иди.
И он легонько толкнул ее вперёд, разжимая пальцы, обхватывавшие худенькие плечи.

Отредактировано Graverobber (2020-07-26 14:10:51)

Девочка ожидаемо замирает в его руках, и Стервятник молча отсчитывает секунды до того момента, когда ждать станет бессмысленно и можно будет просто оставить ее здесь и пойти. Считает и гадает, решится ли она. Напугал он ее хорошо, и это видно, но девчонка была... Нет, не смелой. Скорее, не умела правильно расставлять приоритеты. И умела действовать вопреки страху там, где стоило этого чувства послушаться.
Он с интересом наблюдает, как она делает первый неуверенный шаг. Смотрит ей в спину и немного - поверх ее плеча, проверяя, не появилось ли на улице любопытных носов и оценивая всю непрезентабельность обстановки. Досчитывает до двадцати и уже делает шаг вперед, собираясь молча пройти мимо и захлопнуть дверь, когда она делает еще пару шагов и поторапливает его. Видимо, пытаясь тем самым придать себе смелости - вон какая отчаянная, так рвётся на прогулку, что даже его торопит. Стервятник усмехается, а затем и смеётся. Девочка по-прежнему напоминает ему дикого зверька, впервые выпущенного из клетки.
Он резко хватает протянутую руку и почти вытаскивает Шайло на улицу, забирая у нее последний шанс передумать. Провоцировать нужно с умом. Этому ей тоже предстоит научиться. Дверь с глухим хлопком ставит точку в вопросе. Щелчок ключа.
- Мы? - ухмылка становится шире. - Ты не поняла меня, девочка. Я - иду по своим делам, ты - гуляешь где угодно, как и хотела, - он обводит широким жестом руки пустынную улицу, - Это все твое, наслаждайся.
Он подбросил ключ в воздух, поймал его и спрятал в карман. Капюшона у плаща не было. Да он и не был ему нужен, капюшон нужен, чтобы прятать лицо, а не прятаться от дождя.
- Надумаешь вернуться - приходи сюда. Может быть, я даже буду "дома".
Стервятник мимолётно потрепал ее по капюшону в том месте, где должна быть макушка, и широким шагом зашагал по улице. "Дома".. Это она на него так влияет? Раньше он ни за что, даже в кавычках, не стал бы называть это место домом. Да и кто бы стал?
Интересно, что девочка будет делать - увяжется за ним или пойдет искать приключений в другом месте. Вернётся, если уйдёт? А если увяжется... Судьба иронична, неправда ли? Что ж, может быть, ей будет полезно посмотреть на старый дом и гору трупов, что припрятал под ним ее папаша. Полезно, чтобы еще долгое время не испытывать любви к прогулкам...

Отредактировано Graverobber (2020-09-16 21:17:23)

Стервятник сделал несколько шагов, прислушиваясь к звукам за спиной, но не услышав ожидаемого "я передумала, я остаюсь, открой дверь", мысленно пожал плечами и ускорил шаг. Если девочка хочет приключений, кто он такой, чтобы ей в них отказывать. Во всяком случае, до тех пор, пока эти приключения не мешают ему. В конце концов, может, и к лучшему, что она решила выйти на прогулку сейчас. Все равно сбежала бы рано или поздно, запри он ее на засов. Или повторила бы сегодняшний маневр. Теперь же... Либо уйдет с концами, либо перепугается так, что еще долго не сунет носа наружу.

Люди, живущие в мире стабильной работы, белых id, продуктовых доставок и медицины по страховке, уверены, что завтра обязательно наступит. Принесет им кризис, законодательные поправки, личные драмы и мелкие неприятности, но так или иначе наступит. Когда живешь на изнанке – живешь одним днем и привыкаешь не слишком полагаться на завтрашний рассвет. Если живешь по здешним меркам неплохо – привыкаешь не полагаться на завтрашний рассвет вне тюремной камеры. Такая жизнь не слишком способствует оптимизму, зато быстро взращивает неумолимый фатализм. Отучает от жадности и иллюзии контроля.
Бери, что плохо лежит. И не бери лишнего – не унесешь. Если девочка уйдет – так тому и быть.

– Подожди!

Стервятник не стал замедлять шаг. Сделал вид, что не услышал. Три, два... Судьба, очевидно, считала, что девочке очень нужно было его сопроводить. И именно сегодня. Любопытно.

– Ты меня здесь одну не бросишь!

На лице расплылась ухмылка. Сколько уверенности. Он остановился на долю секунды, еще раз окинул взглядом мокрый плащ и сердито сверкающие из-под капюшона глаза.

– Уверена?

Он продолжил путь, едва ощутимо придерживая шаг и думая, уверен ли он сам. И в чем именно уверен. Мог бы оставить ее с самого начала, просто раствориться в тенях и переулках, и малышка заблудилась бы раньше, чем его нашла. А за одним и получила бы своих долгожданных приключений - побродила бы по мокрым темным улицам, перепугалась бы теней и шорохов, и долго бы еще не захотела повторять такую прогулку. Вместо этого он выбрал открыто дефилировать по улице, оставляя ей шанс увязаться следом. Что это, Эрик? Откуда этот приступ человеколюбия? Заделался нянькой?

Компаньонка из девочки была никудышная. Она не могла ни идти в его темпе, ни помочь в экстренной ситуации, ни даже упростить задачу. Ее единственной сильной стороной было непробиваемое, неприличное, неудержимое упорство. Часто достойное лучшего применения. И единственная причина поддаться, которую он смог для себя найти - это упорство его забавляло. Он смотрел на нее и гадал, погубит девочку ее характер или спасёт.

- В смысле... я не помешаю?

Похоже, всё-таки погубит. Стервятник рассмеялся:

– Не помешаешь? Полчаса назад тебя это не слишком волновало.

Сначала делать, потом думать. Сделать все возможное, чтобы увязаться за ним... И вежливо интересоваться, не помешает ли она. Да, стоило взять ее с собой хотя бы в порядке развлечения. Неужели он в свои семнадцать был таким же? Он вспоминал свои первые дни на улице. Упорство здесь было полезной чертой. Но еще полезнее было умение наблюдать, молчать, правильно задавать вопросы и думать перед тем, как действовать. Те же, у кого действия опережали мысль, не доживали до двадцати семи. Чаще – не доживали даже до восемнадцати. Если, конечно, не находили себе подходящую няньку... Да?

Новое амплуа Стервятнику не нравилось. И все-таки приходилось признать, что включил он его в свой репертуар самостоятельно, в тот день, когда решил оставить малышку у себя. Глупо было бы надеяться, что она будет сидеть, как насекомое в банке, которое можно достать при необходимости и убрать обратно до лучших времен. Жук и то бьется в свои стеклянные стенки до тех пор, пока не ляжет лапками кверху и не начнет медленно разлагаться. Конечно, если ему не попадется опытный коллекционер, который насадит его на булавку. Для Стервятника такой булавкой была девочкина неопытность.

У иглы был один только минус – напарываться на нее приходилось с двух сторон. Малышка будет делать, что он скажет, как он скажет и оставаться с ним как минимум до тех пор, пока не научится выживать сама. Но до тех пор, пока она не может справляться сама, ее присутствие рядом подставляет его. Замкнутый круг.

Бросать Шайло после того, как сам позволил ей увязаться следом, не имело смысла. В конце концов, если у нее хватило смелости выйти из дома и смелости увязаться за ним, может быть, хватит смелости и на что-нибудь еще. Пожалуй, ей даже будет полезно увидеть его за работой. Или увидеть родной дом еще раз. Не зря же ее дернуло устроить протест именно сегодня.
Забавные сплетения судеб, которым Стервятник не переставал удивляться.

Их первая встреча произошла на кладбище за домом Уоллесов. В месте, куда он предпочитал не соваться – близко к оживленным улицам, почти центр города, а кроме того в месте, вызывавшем совершенно ненужные мысли и совершенно ненужную вероятность встретиться кое-с-кем поинтереснее отряда патрульных. И именно в ту ночь, когда он отправился туда, драгоценная дочурка Нейтана решила выйти погулять.

Не узнать было сложно. Он никогда ее не видел, и все-таки одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы узнать тайну, которую Уоллес прятал от всего мира. Одни подростки очень хорошо запоминают лица. Другие – очень похожи на своих отцов.

И вот теперь девочка увязалась за ним именно тогда, когда он решил повторить эксперимент и наведаться на кладбище рядом с ее домом.
Стервятник остановился, окинул взглядом тонкую фигурку, сложил руки на груди и усмехнулся:

- Допустим, помешаешь. Что будешь делать? Извинишься, развернешься и пойдешь назад? – не дожидаясь ответа, он продолжил путь, – Я объясню тебе, что происходит, малышка. Моя работа не оплачивается банковскими переводами и вызывает у людей в форме неудержимое желание меня арестовать. За твою голову ГенКо вот-вот назначит приличную сумму и даже если попадешься ты в руки полиции, Эмбер Свит найдет способ обойти закон, чтобы примерить на своего братца твою чудную мордашку. Ты не умеешь ни прятаться, ни драться, ни толком даже бегать. А если убежишь и, предположим, тебе удастся не отрубиться за ближайшим же поворотом, ты заблудишься здесь так, что никогда не найдешь дорогу назад. Вести себя "тихонько" в таких условиях явно недостаточно, чтобы "не мешать".

Он оглянулся, проверяя наличие спутницы.

- Урок номер один. Сначала думай, потом делай. Советую начать применять этот принцип уже сейчас. Как видишь, первую практику ты завалила, нужно стараться лучше. Дальше. Ты вообще представляешь, как выглядит полиция? Работники ГенКо? Видела хотя бы одного торговца зидратом, кроме меня? – ответы на эти вопросы он знал и сам, - Впрочем, неважно. Увидишь что-то или кого-то, кого не заметил я – говори.

Пока говорил, Стервятник перебрал в голове все варианты, для чего малышка могла бы быть полезна. Ничего, кроме, как стоять на страже, она, похоже, делать не могла. И даже это было под вопросом. Но отступать было некуда, тем более, что до места осталось всего ничего.

Драгдилер остановился и поймал компаньонку за локоть. Склонился, чтобы видеть ее лицо и быть уверенным, что она видит его.

- Стой. Урок номер два. Правила поведения. Сейчас выйдем на крупные улицы и пойдем к кладбищу. С этого момента ты не болтаешь, не задаешь вопросов, ведешь себя так тихо, как только можешь. Не лезешь вперед меня и делаешь все, что я говорю. Говорю бежать - бежишь, не раздумывая, не задавая вопросов. Оглядываешься по сторонам и стараешься замечать места, где можешь спрятаться. От твоего послушания зависит твой собственный скальп. Поняла?

Отредактировано Graverobber (2020-12-13 09:52:05)

В ответ на все его слова девочка молчит. Смотрит загнанным волчонком и продолжает молчать. Стервятник на секунду думает, не сказались ли многочисленные лекарства на ее умственных способностях. Припоминает, что до сих пор ее реакции были адекватны ситуации, во всяком случае для подростка, впервые оказавшегося на улице, шокированного событиями своей жизни и не очень имеющего представления о жизни без опеки в целом. Хмурится, не понимая, услышала ли его новая компаньонка. И не собирается делать ни шага, пока не убедится, что услышала.
- Эй! - успевает он щелкнуть пальцами перед ее мокрым носом, прежде чем слышит глухое "Хорошо... Поняла." Удивленно моргает в ответ на растерянный, совершенно детский жест и разжимает пальцы как раз в тот миг, когда девочка просит отпустить. Смотрит задумчиво. Часовая прогулка под дождем явно сбавила градус подросткового энтузиазма. Может быть, это и к лучшему. Главное, чтобы затухающий энтузиазм не вылился в "я устала, не хочу, пойдем домой", выраженное во всю мощь подростковых легких где-нибудь посередине улицы. Потому что домой они не пойдут. Не раньше, чем в его распоряжении окажется с десяток бутыльков с голубоватой жидкостью. А если девочка решит устроить протест, то вместо дома ей, возможно, придется идти в полицейский участок. В лучшем случае.
Стервятник еще раз окинул взглядом хрупкую фигурку в плаще, пытаясь понять, готова ли она двигаться дальше не только на словах. Но выяснить это на основе одного только взгляда не удалось. Сложно разобрать что-либо в тени глубокого капюшона по фигуре, укутанной в плащ на несколько размеров больше. Откуда у него в доме вообще взялась эта хламида...
Драгдилер вздохнул. Иногда девочка до ужаса напоминала потерявшегося котёнка.
– Ладно, не дуйся. Скоро будешь дома, – Если не выкинешь никакого сюрприза, и нас не поймают, – А теперь пошли.
Он отвернулся от компаньонки, потянулся было ободряюще потрепать ее по капюшону, но в последний момент передумал и, едва задев за макушку, уверенно направился вперед. Точнее, прошагал до ближайшего поворота и прижался к углу, осторожно выглядывая за кирпичную кладку.
Двигаться короткими отрезками, постоянно сливаясь с тенями, приглядываясь, прислушиваясь, было привычно. Долгожданная тишина расслабляла, упрощала жизнь. Оставалось только свыкнуться с постоянным шорохом за спиной. Поначалу Стервятник постоянно оборачивался, слыша в шагах опасность, затем усилием воли заставил себя игнорировать звук и воспринимать его только как знак того, что с подростком все в порядке. Двигаясь почти автоматически, на инстинктах, он продолжал размышлять обо всем происходящем. И о том, что сам невольно сделал ситуацию ещё более ироничной. "Скоро будешь дома", да, девочка, ты даже не представляешь, как иронично звучит эта фраза сейчас. Специально не придумаешь.
На долю секунды Стервятник задумался, не стоит ли пожалеть девочку, оставить где-нибудь, где будет условно безопасно, и все сделать самому. Похоже, она уже так нагулялась, что вряд ли будет возражать. Но в тот момент, когда он об этом подумал, они вышли из переулка чётко напротив дома Уоллесов.
Прости, девочка, судьба сегодня не на твоей стороне.
Стервятник дёрнулся в ответ на касание и в последний момент удержал готовую ударить руку. Черт. Он явно не создан для прогулок в компании.
"Чего тебе?" - уже хотел раздражённо бросить он, злой от ожидания чего-то вроде "я не пойду. Ты специально меня сюда привёл?" или "мне надо в туалет". Но вместо жалоб девочка указала на тёмный силуэт, едва различимый за пеленой дождя.
Он кивнул, показывая, что услышал, остановил девочку жестом руки, замер сам, вглядываясь в потоки воды. Это ещё кто такой?
Стервятник взвешивал риски. Патрули не передвигаются в одиночку. Воры и другие расхитители передвигаются так же незаметно, как он сам. Эта же фигура словно и не пыталась спрятаться в тени, двигалась неспешно, будто прогуливаясь. Драгдилер сощурился, сморгнул с ресниц капли дождя. Казалось, что силуэт двигается рвано, неровно, неуверенно. Иллюзия или препараты? Стервятник ставил на второе. Только торчков здесь не хватало.
Силуэт направлялся к дому. Драгдилера интересовал склеп на заднем дворе. При должной сноровке и высокой дозе в крови любителя прогулок, они благополучно разминутся, и каждый займётся своим делом. Вопрос в девочке. Лишние глаза и при этом лишние риски. Стервятник ждал.
В момент, когда фигура стала неразличимой в тени дома, он резко сорвался с места, хватая девочку за запястье и утягивая за собой. Быстро пересёк открытое пространство и упал за высокой могильной плитой, прижав к себе подростка. Выглянул из-за камня, убедился, что фигура скрылась глубоко в тенях и коротко кивнул:
- Молодец, девочка. Учишься. Приглядывай за ним, нам сюрпризы не нужны. Ну, идем.
Стервятнику не нужны были лишние глаза, следить за местностью было так же естественно, как дышать, но он надеялся, что дело, пусть и незначительное, отвлечет девочку от лишних вопросов и лишней паники. Иллюзия контроля. Скольких она спасала и скольких же подставляла. Он сам не был уверен, что научился видеть грань между иллюзией контроля, которая не дает сойти с ума, и иллюзией, которая ведет тебя прямо в капкан. И все-таки, для перепуганного подростка иллюзии работали лучше, чем реальность. Если он хоть что-то понимал в перепуганных подростках.

Только Стервятнику начало казаться, что все пройдёт спокойно, как у девочки запоздало включилась эмоции. Он ожидал реакции, думал, что будет делать подросток и что будет делать он сам в каждом из случаев. Но силуэт спутал все планы. Отвлек её от происходящего, отвлек его от контроля. И вот пожалуйста. В тот момент, когда нужно было сорваться и бежать, девочка едва ли не вкапывается ногами в землю и наотрез отказывается куда-либо идти. По его расчётам, эта сцена должна была произойти семь минут назад, когда ещё была возможность уйти обратно в переулок. Драгдилер начал мысленно прощаться со свежей порцией зидрата, с заработком и отчасти - со своей и девочкиной головой. "Не хочу, не буду, пошли домой, плевать я хотела, что это деньги, а я сама напросилась..."
Первый импульс - оставить девчонку где стоит. Не хочет идти - пускай не идёт. В этом мире добровольно все, кроме, может, секса и изъятия ценных предметов. Если девочка хочет умирать - девочка может попробовать.
Затем Стервятник вспоминает о силуэте, о том, что одиноко стоящая посреди кладбища фигурка привлечёт внимание не только к себе, но и к нему, а у девчонки нет ни одной причины держать язык за зубами, если она попадётся патрулю или кому другому, кто догадается задавать вопросы. А если и не догадается, любому, кто сможет её напугать настолько, чтобы она начала звать на помощь или побежала за ним, чётко указывая направление. То есть, практически любому.
Стервятник сжал зубы, сделал вдох и выдох, борясь со злостью, схватил подростка за запястье и силой потащил за собой.
- Хватит. Не время для капризов. Ты сама решила идти и обещала делать, что скажу. Так делай. Не пойдёшь со мной, придется идти с кем-нибудь другим, и он не будет таким добрым. Давай.
Девочка слабо упиралась и что-то бормотала, но Стервятник был сильнее. И ему было не до сантиментов. Девочке пора получить свой первый урок по принятию ответственности за свои решения.
Дотащив ее до склепа, драгдилер огляделся, разглядел заветный лаз в склад трупов и толчком закинул ее внутрь под прикрытие каменных стен. Не живописно, дурно пахнет и темно, как в могиле, но все-таки безопаснее, чем на открытом пространстве посреди кладбища. Стервятник прижал подростка к холодной стене, удерживая за плечо, чтобы она не попыталась сбежать из неприветливого укрытия, и прошипел:
- Слушай меня, маленькая девочка. У меня есть работа, и ее нужно делать независимо от того, есть ты или нет. Это место - моя золотая жила, и я и без того долго ждал и не мог к ней подойти благодаря твоим поступкам. Ты сама выбрала идти сегодня со мной. Не зная куда, не зная зачем. Ты пришла туда, куда тебя привёл твой выбор. Уж поверь, у меня есть дела поинтереснее, чем выманивать тебя из дома и тащить через пол-города только чтобы привести в фамильный склеп. А теперь либо помогай, либо стой тихо. Я не знаю, кто тут ещё гуляет по кладбищу вместе с нами, но могу гарантировать, что встреча с ним тебе не понравится.
Стервятник отпустил подростка, отвернулся и достал из кармана фонарь. Свет был блеклым, больше похожим на свет ночника, чем на направленный луч. Но ему этого было достаточно. Он скинул с себя инструменты, разложил их на холодном и грязном полу, вынул из развеса шприц и маленькую колбочку и принялся за работу.

Разобравшись с подростковой истерикой и убедившись, что подопечная не намерена продолжать прогулки по кладбищу или кричать, выпуская эмоции и привлекая внимание, Стервятник принялся за работу. Раскинул инструменты, подтащил первый попавшийся труп, осмотрел его при тусклом свете фонаря и зарядил первый шприц. Неблагодарная работа, но кто-то должен ее делать.

Он привычным жестом вонзил иглу в носовую пазуху мертвеца, нащупывая нужное положение. Разложившиеся ткани сопротивлялись долю секунды, а затем мягко провалились вовнутрь, пропуская инструмент. Повезло. Временами приходилось пользоваться скальпелем, пинцетом и совсем не медицинскими приспособлениями, чтобы освободить путь для иглы. Драгдилер еще раз изменил положение шприца. За долгие годы своей нелегальной деятельности, он уже мог на ощупь определить нужное место по мягкости тканей и поведению инструмента. Иногда удавалось даже сразу понять, скопилось ли достаточное количество вещества, чтобы набралась пробирка. В этом была главная сложность "процедуры". Человеческие тела оставались отвратительно индивидуальными даже после смерти. При одинаковых условиях окружающей среды, при общей нормативности протекающих процессов, тела умудрялись разлагаться совершенно по-разному. Одни не вырабатывали зидрат вообще, другие не успевали разложиться до нужной степени, третьи умудрялись обзавестись изменениями, критически препятствующими забору жидкости из оболочек мозга.

Когда пробирка наполнилась, Стервятник осторожно вытянул иглу из носа покойника. Дискомфорта "пациент" не почувствует, но и застрять шприцом в полуразложившейся кости не хотелось. Расхититель умелым движением выкрутил из держателя заветную ампулу, закупорил и утвердил в кожаной скатке. Подтянул еще один труп и краем сознания подумал, что девочке такая работа была бы не по силам. Среднее тело взрослого человека весит от 60 килограмм, предположительно, раза в полтора больше, чем сама девочка. В то время, как обмякшие мышцы утяжеляют тело дважды.

Вогнать шприц в череп — уже легче. И все-таки требует приложения силы, а кроме того элементарных знаний анатомии, в наличии которых у его новой спутницы он уверен не был. Можно было предложить ей из интереса попробовать забрать драгоценную жидкость и посмотреть, проткнет ли она трупу носоглотку, но сегодня уже и без того было потеряно слишком много времени, и Стервятник предпочел не отрываться от работы.

— Мерзость...

Он поднял взгляд от трупа и широко ухмыльнулся, не прерывая работы. Отвращение девочки доставляло ему удовольствие. Тем большее, что даже при тусклом свете "ночника" он видел, как завороженно она наблюдает за его работой. Смотри, малышка, в этом и есть вся суть смерти. Она неприкрыта, отвратительна, омерзительно честна, оскорбительно вульгарна и ужасно притягательна. Нет для человека более чарующей вещи, чем смерть. Более прямолинейной, затягивающей и неотвратимой. Укрощение смерти — самая отвратительная, низкая и грязная работа. Укрощение смерти — венец человеческого существования. Если ты можешь без отвращения взять в руки труп, ты можешь что угодно.

Работа с мертвецами — неблагодарная работа, брезгливая, грязная, но Стервятник получал от нее удовольствие. От какой-то ее части. Пока врачи играли со смертью, заигрывали с вечностью, торговались за жалкие секунды, он переходил ту черту, за которой уже не оставалось ничего, и брал из нее все. Создавал из пустоты, забирал у вечности. Бороться со смертью не имело смысла, но зачем бороться, если можно идти с ней на сделку. Она берет свое, он - свое. Бороться нужно было с живыми, трепещущими перед сакральным образом неведомого и боящимися прикоснуться к запретному. Как будто если смерть не трогать, она за тобой не придет. Не заметит, проскочит мимо, пронесется холодком по спине да пойдет дальше по своим делам. Стервятник слишком хорошо знал эту неприятную девицу, чтобы позволить себе такие наивные фантазии.

Несмотря на все перипетии, сегодняшний вечер оказался удачным. Обычно с вылазки он возвращался в лучшем случае с двумя-тремя склянками с биологическим материалом — эксгумировать трупы было нелегко, времени отнимало много, патрули ходили часто, а сам зидрат был далеко не в каждом мертвеце в достаточном количестве. Сегодня же он заполнил все семь пробирок, которые были с собой. Золотая жила, как он и говорил. Десятки, сотни трупов, незахороненных, укрытых от посторонних глаз и хорошо разложившихся. Крайне удобное место, если бы не повышенное внимание властей к нему.

— Ну, вот и все, можно идти, — он разобрал последний шприц, раскидал инструменты по кожаным петлям, свернул пояс с наполненными флаконами и выпрямился, оглядывая помещение. В полумраке не мелькнуло ни одной тени. Шорохи подошв, которые он слышал в течение работы, стихли. Помещение казалось совершенно пустым, не считая его самого и горы мертвых тел. Как если бы он пришел сюда один. Это еще что за игры?
Он еще раз осветил "склад" фонарем.
- Малышка? Эй! Ты хотела домой, можно идти домой. Решила поиграть с мертвецами?

Негромкий голос отдался от стен легким гулом и затих. Ответа не последовало. Звуков тоже. Расхититель раздраженно поджал губы. Дурында. Ну и где она?

Стервятник осторожно выглянул наружу, сканируя местность. Он не позволял себе забываться за работой, всегда вовремя останавливался и прислушивался к окружающим звукам, слышать человеческие шаги было для него чем-то естественным, необсуждаемым, самостоятельным, не требующим фокусировки. И все-таки подростка он упустил. Что взбрело ей в голову? Трупы оказались страшнее живых? Новый каприз? Или банальная глупость?

На кладбище было пусто и тихо, драгдилер вынырнул из своего укрытия и свободно огляделся. Девочки нигде не было видно. Как далеко она могла уйти? И как давно? Криков он не слышал, значит, куда бы она ни ушла, по дороге никого не встретила. Если, конечно, загадочная тень не оказалась профессиональным киднэпером, способным похитить подростка без шума и возни. Стервятник достал фонарь и подсветил землю, следы на размытой грязи были видны плохо, перемешивались между собой, но как минимум было точно ясно, что девочка вышла из укрытия и своими ногами двинулась куда-то вдоль обклеенной предупреждающими плакатами стены. Он последовал в том же направлении и вскоре заметил открытую дверь склепа. Наблюдательность услужливо подсказала, что обычно эта дверь была закрыта. Что ж, давай сходим к тебе в гости, малышка. Стервятник уверенно толкнул дверь склепа.

Внутри было так же темно, но куда просторнее, чем в соседнем помещении. И не было сладковатого тошнотворного запаха, характерного для разлагающейся плоти. Должно быть, этому захоронению уже много лет, и никто его все эти годы не беспокоил. Никто - никакие расхитители, вандалы или черные врачи. Пахло сыростью, камнем, увядшими цветами и ладаном, но никак не трупами. Допустим. Что здесь забыла девочка? Драгдилер обошел склеп по периметру - ничего, ничего и... Ага. Узкий открытый лаз в темноту. Все это напоминало какой-то плохо режиссированный фильм. Открытая дверь, демонстративно оставленный лаз. Нужно либо быть очень невнимательной, чтобы вот так легко оставить путь по своим следам, либо очень самонадеянной, чтобы соорудить из этого ловушку. Стервятник решил рискнуть и пришел к выводу, что причиной их быстрой встречи будет все-таки подростковая небрежность. Да, нелегко было бы ей выжить на улицах без его помощи. Скорее всего, почти невозможно. У него в свое время хватало сообразительности не оставлять открытыми двери. Возможно, именно эта мелочь и позволила ему протянуть до двадцати семи.

Внутреннее убранство дома поражало. Нетрудно было догадаться, что главный конфискатор ГенКо жил неплохо, трудно — насколько. Нелегко, должно быть, было уживаться в укрытии драгдилера после такой роскоши. Множество комнат, добротные люстры (или то что осталось от них спустя месяц после смерти хозяина), ковры, настоящие бумажные книги, солидная мебель. Все это сейчас выглядело явно хуже, чем было при жизни хозяина, многое растащили, разграбили, попросту переломали, но даже сейчас было ясно, насколько комфортным это жилье было еще месяц назад.

Удивительно, как быстро время меняет людей и места. Стервятник практически видел, как одним погожим или не очень утром Нейтан Уоллес приготовил завтрак, поцеловал в лобик дочку, взял свой рабочий чемодан и плащ, захлопнул дверь и отправился на работу, думая больше о том, чтобы дочка вовремя выпила лекарство, что приготовить на ужин и удастся ли сегодня вернуться пораньше домой. И не вернулся вообще. И дом, еще тем утром бывший самым надежным и верным пристанищем, еще несколько дней сохранял, консервировал тепло человеческих тел и домашний уют, а после консерву вскрыли, и вместе с теплом и уютом из нее хлынула мебель, ковры, опрятность, индивидуальность... Хлынуло все, что делало это место домом. И больше не возвращалось, все больше и больше опустошая стены и высасывая из них жизнь. Так было с его домом. Так было с его жизнью. Однажды утром Эрик Уоррен проснулся обычным четырнадцатилетним подростком, чтобы уже вечером стать одной из многочисленных теней жадных до крови улиц.

Впрочем, разграбили не так много, как можно было подумать. То ли времени прошло немного, то ли предметы имели ценность только для тех, кто хоть когда-то видел жизнь за гранью нищеты и необразованности. То ли сам дом не вызывал у воришек желания поживиться. А зря. Стервятник был уверен, что если знать, что искать, найти здесь можно гораздо больше, чем может пригодиться рядовому торговцу краденым. Ему и самому стало интересно, что он может найти в многочисленных комнатах, если хорошенько проверить столы, сейфы и коробки. Информация о ГенКо, разработки, исследования. Наверняка Конфискатор, десятилетия проработавший на корпорацию, не был простым мясником. И наверняка брал работу на дом. Но для начала нужно найти девочку, если хорошо попросить, она может самостоятельно показать, где папа хранил части своей работы. Кроме того... Мысль мелькнула неожиданно и вызвала широкую улыбку. Как он раньше не догадался. В доме наверняка где-то есть запасы лекарства, в которых так нуждается подросток и которые он не прочь проверить и сам. Так где же ты, маленькая девочка? У расхитителя есть к тебе пара вопросов...

Стервятник обходил комнаты, прислушиваясь и вглядываясь в темноту. В конце концов уловил какие-то шорохи и пошел на звук. Звук привел его в небольшую комнату, на вид похожую на спальню. Судя по остаткам пыльных мягких игрушек и многочисленным украшениям по всей комнате - спальня принадлежала девочке. "Так вот к чему ты привыкла". Да, с ее нынешним обиталищем это даже сейчас сравниться не могло. Тем более, что комната осталась почти не тронутой. Пара разбитых безделушек, пыль, беспорядок, но в большинстве своем все было цело. Видимо, отсюда было попросту нечего выносить или казалось, что нечего.

Девочка суетилась возле шкафов, в тусклом свете из окна вытаскивая и разглядывая, по-видимому, одежду. Стервятник не стал сразу обращать на себя внимание и огляделся в поисках интересного. Сделал пару бесшумных шагов, разглядел лежащие на тумбочке блистеры и подложку с использованным шприцом. Под шорох шагов самой девочки переместился дальше, не заметил, как коснулся рукой открытых клавиш фортепиано. Усмехнулся. Девочка еще и музыкант... Впрочем, почему нет, нужно же ей было чем-то заниматься здесь целыми днями. А любовь к музыке, видимо, досталась Конфискатору от старого друга. Или наоборот...

Стервятник задумчиво пробежал пальцами несколько клавиш, вспоминая что-то давно забытое. Ощущение, звук, ситуацию. Поднял голову от пыльных клавиш. Очередная глупость и непрошенные образы, которые лезут в голову в присутствии этой девчонки. Судьба потрясающая стерва. Малышка даже не догадывается, насколько ему самому сложно бродить по этим коридорам, особенно в ее компании. Сколько непрошенных мыслей она возрождает в его голове одним своим присутствием. Существованием. Сколько судеб было поломано, кроме ее собственной. Стервятник давно перестал о чем-либо жалеть. Видимо, в тот же момент, когда перестал вспоминать. Оттолкнул прошлое, которое было невозможно изменить, сделал его чужим. Он не хотел присваивать обратно воспоминания, которые навевали некоторые безделушки в комнате, сам дом, пыльные клавиши. Но они упорно вились вокруг него роем разъяренных насекомых. Саркастичности судьбы оставалось только позавидовать.

Отредактировано Graverobber (2021-04-05 14:43:11)

Стервятник доволен произведенным эффектом. Он не хотел пугать девочку, просто ушел глубоко в свои мысли. Но ему нравится ее растерянность. Пусть учится сама следить за обстановкой. Если он смог подобраться к ней, не делая для этого ничего особенного и просто передвигаясь своей обычной походкой, то что говорить о людях, поставивших цель подойти незаметно.

Он отвечает девочке долгим взглядом. Он знает ответ. Она знает ответ. Он знает, что она знает. Она знает, что он знает, что она знает. Фантастика. Что это, способ прожить и принять настоящее или просто желание сделать себе больно? Делать себе больно до тех пор, пока не станет все равно? Неплохой метод... Не худший. Главное, чтобы изворотливый подростковый ум не переложил эту боль на него. Он слабо помнил свой подростковый возраст, слабо помнил возрастную психологию, но уже видел достаточно, чтобы ждать взрыва эмоций, в который девочка приведет себя сама.

- Они умерли, потому что не заплатили свой долг ГенКо, - сухо отвечает драгдилер, - Рипо-мен сделал свою работу.
- И сделал ее хорошо, - задумчиво добавляет он себе под нос.

Конфискатор и правда неплохо потрудился, надо отдать ему должное. Столько людей... И вряд ли каждый из них покорно отдавался в его руки. Стервятника всегда интересовало, куда исчезают трупы после того, как поработал мясник. Бегать наперегонки с чистильщиками было привычным, здесь все было понятно. Но что происходит после? Что с ними делают? Ставят на телах эксперименты? Сжигают? Разлагают в кислоте? За время работы в корпорации он так и не смог подобраться к этой ее части. И не меньше девочки удивлялся горе трупов прямо под окнами спальни. Или что там находилось в непосредственной близи от склепа. Так ГенКо заботится об эпидемиологической обстановке в городе? Каждый конфискатор, поступая на работу, обязывается выделить парочку мест для хранения своих "пациентов" или это личные предпочтения Нейтана Уоллеса? Что он собирался с ними делать? Судя по количеству и виду тел - ничего. Так зачем.

Стервятник помнил его человеком увлеченным, но в здравом уме. Склонным скорее создавать, чем уничтожать. Драгдлер мельком бросил взгляд на руку, зависшую над клавишами. Впрочем, можно ли судить о здравом уме человека, когда тебе... двенадцать? А учитывая все, что произошло потом, и вовсе. Он и сам выбрал не самый морально чистый путь. Хоть и пытался поступить хоть немного, но иначе. Пытался ли Уоллес?

Стервятник помнил его в лабораториях. Постоянно уставший, словно чем-то встревоженный. Что было тогда, тогда он уже прятался под маской конфискатора, выходя на улицы по ночам? За что он боялся? За дочь очевидно. По крайней мере, очевидно становилось теперь. Но чего именно. Какие условия ставил ему Ларго? О, как много он упустил, пока была возможность. О чем ты только думал, Эрик? Впрочем, понятно о чем. О хорошей жизни. Карьере. О возможности делать что-то стоящее, применять свой ум по назначению, о возможности жить, не опасаясь за свою шкуру и не заботясь о том, будет ли завтра кусок хлеба на завтрак. Наивный. Жизнь оказалась куда интереснее, чем ты мог предположить. Если бы ты только знал, на что смотреть. Или на кого...

- Он выживал, как мог. Ты и сама очень скоро поймешь, что такое выживание в реальном мире, - он не пытался сделать ей легче, только говорил правду. Неизвестно, был ли у Нейтана выбор. Неизвестно, был он жертвой обстоятельств или их первопричиной. Но одно девочке стоило уяснить прямо сейчас - выживание требует пачкать руки. В крови ли, разлагающемся ли теле, но остаться моралисткой ей не удастся.

Отредактировано Graverobber (2021-12-23 17:30:03)

Девочка смотрит хмуро, не может принять простую мысль. Стервятник легко пожимает плечами.

– А ты нет? Как думаешь, скольких охранников четвертовали за то, что они не смогли тебя поймать или найти? Как думаешь, вписался ли бы твой отец в эту авантюру, если бы ему не нужно было кормить тебя? А ты сама? Уверена, что никого не убила, отбиваясь от монстров в переулках?

Он легко пробежал пальцами по клавишам, вспоминая давно забытую мелодию.

– За каждым из нас тянется огромный шлейф трупов. Это и есть жизнь. Одни убивают, другие умирают. Это самый главный закон. Контроль биоразнообразия, если хочешь. Закон сохранения энергии. Природа сама контролирует перенаселение. Всё убивают. Только некоторые воображают будто они нет. Когда ты ешь лишний кусок хлеба, он не достаётся кому-то ещё. Когда ты ложишься спать в свою кроватку, это значит что кто-то другой не смог купить этот дом и возможно сейчас ночует на улице, замерзая. Когда ты не даешь киднэперу похитить свои органы, ты отбираешь его деньги, блага и возможность выжить. Все еще думаешь, что ты чиста? Поверь мне, невинных нет. Это биология. Хочешь жить? Признай это. Жизнь в иллюзиях не будет жизнью. Если ты не убила сейчас, ты ещё убьёшь.

Хотя если рассуждать откровенно, девочка уже убила. Убила отца, правду о котором ей так трудно принять. Технически, конечно, нет, его убил Ларго. Но если копнуть глубже...

Однако напоминать ей об этом сейчас было бы слишком жестоко даже для него. И к тому же не продуктивно. Если от переизбытка чувств девочка отключится прямо сейчас, ему придётся выбирать – тащить её на себе или бросать здесь на съедение другим теням улиц. Пожалуй, он был слишком жаден, чтобы так просто расстаться со своей находкой, тем более теперь, когда он только начал её изучать.

Он взял аккорд, подчиняясь какому-то древнему, давно забытому чувству. Позволяя рукам помнить то, чего уже не помнил разум.

Как там было…

– Жизнь это не комфорт, бесконечная радость и непорочность, – однако девочке стоит понять, что реальность куда жесче, чем она привыкла думать, это сильно облегчит задачу им обоим, – Больше всего жизни там, где за нее приходится бороться. Говоришь, хочешь жить? Тогда придется перестать прятаться в фантазиях.

Рука сама перебирала клавиши, следуя за темпом речи. Он был уверен, что никогда уже не вспомнит этой мелодии. Но тело помнило и послушно выстраивало последовательность, следуя за высокими нотами, заданными девочкой, как его речь следовала за ее словами.

А воспоминания следовали за музыкой.

"– Пааа, ну зачем мне это? Я никогда не стану великим пианистом, даже если мне предложат! Я хочу быть врачом! Как ты, как Нейт! Зачем тратить время на эту ерунду...
– Тебе не нужно быть великим пианистом, Эрик, но музыка развивает твой мозг. Хочешь быть вирусологом? Придётся удерживать в голове много противоречивой информации, совсем как две составляющих мелодии. Хочешь быть хирургом? Тебе понадобятся ловкие пальцы и координация рук".

Как две составляющих мелодии. Две случайно выживших единицы, донесших её до этого дня. Если отец и хотел вырастить из него музыканта, шрам на руке поставил крест на его надеждах, подвижность в той мере, что требуется от музыканта, не восстановилась. Но её хватало, чтобы наигрывать эту мелодию. Вот только как она оказалась в голове девочки...

Какая жесткая ирония. Еще один пример беспощадности и яркости жизни, во всей, так сказать, полноте. Даже в этой простой мелодии, некогда известной, даже в ней хорошо видны кровавые пятна. На нотных листах, которые стояли на инструменте в тот день, когда двенадцатилетний Эрик Уоррен стал одной из теней улиц, убегая от светящейся маски с ножом в руке.

Отредактировано Graverobber (2022-07-30 09:13:46)