Кристин грезила об этой прогулке уже больше недели. Немного для взрослого, но целая вечность для такого дитя, как она. Одна мысль о сладостях из новой кондитерской будоражила. Жар предвкушения заливал её щёчки малиновым румянцем, а на губах расцветала паточная улыбка. Это было так неправильно… но так приятно! Как бы ни пыталась Кристин убедить подругу в том, что им лучше послушаться мадам Жири, её голос совести при этом понемногу затихал. Уж очень сильны были доводы! От ма-а-аленькой порции они точно не раздадутся, как воздушный шар братьев Монгольфье. Да и другие неприятные последствия, вроде сонливости или вреда для зубов, компенсировались с лихвой одной мыслью о сладости, растекавшейся во рту.
А Мэг, кажется, была даже рада компании. Сговорившись заранее, она и другие девочки, провели этот день в томительном ожидании вечера. Но после суровой муштровки от мадам Жири Кристин едва стояла на ногах. Ей казалось, она никогда не привыкнет к таким нагрузкам. Ноги так и будут тяжелеть, как будто к каждой привязали по стопудовой гире, а в голове продолжать крутиться назойливой мухой: «раз-два-пике! Ещё раз пике!» или что-то ещё в этом роде. Только мысль о прогулке с малышкой Жири и другими девочками окрыляла Кристин. Фантомные ароматы щекотали ей нос, от чего проворные пальцы принимались с утроенной скоростью развязывать туго затянутые на щиколотках ленты.
Уже несколько месяцев юная особа могла себя называть парижанкой. Но полноценного знакомства у неё с Парижем пока не состоялось. Весьма досадное упущение, которое она намеревалась поскорее исправить. Тем обиднее было, когда, пробегая по коридору, Кристин столкнулась с добродушной, но очень уж словоохотливой билетёршей, которая уже встречала и даже пару раз заговаривала с маленькой хористкой. В любой другой день, вероятно, мадемуазель Даэ бы с гораздо большей радостью разделила её переживания по поводу обнищавшего репертуара. О, это правда очень жаль, что более им не оценить шедевра Керубини! А каким ударом стал уход из театра прелестной мадам Бланшар! Да, она ведь сменила фамилию? И правда… но…
Но стоило Кристин лишь приоткрыть рот, чтобы объяснить, что ей совсем-совсем некогда слушать, как что-то внутри обрывало всё желание прерывать женщину с грустными глазами и жаждой выговориться ей, юной хористке. Лишь немного погодя, смущённо извиняясь, мадам отпустила Даэ. Юная особа так спешила встретиться, что чуть не потеряла на лестнице одну из туфелек, надетых по этому, действительно, торжественному случаю.
«Вот смеху бы было», – украдкой подумала она про себя, тут же мысленно окрестив «Золушкой» свою скромную персону.
Ей не впервой себя было ощущать героиней сказок. Пускай жизнь хористки и не назовёшь сказочной. Уж Мэг бы точно это подтвердила. Ох, Мэг! Как она должно быть заждалась свою пропавшую товарку!
Но не успела Кристин рассыпаться в извинениях, как девочка уже искупала её всю в радостных перезвонах голоса. Это немного отвело душу, и Даэ, еле поспевая за подругой, понеслась навстречу приключениям. Если после разговора с билетёршей ещё оставался осадок неловкости и ощущение лёгкого сумбура в голове, то по возвращении к мыслям о политом шоколадом тортике, душу снова затопило сладостное предвкушение, и глаза заблестели ярче тех монеток, что слабо побрякивали в кармане подруги.
— Надеюсь, он не будет слишком дорогим, — отозвалась Кристин, уже мысленно прикидывая, сколько придётся отдать за такое чудо кондитерской мысли. — Ммм… а что бы ты выбрала?
Девочка подумала, что крохе Жири тоже мог бы прийтись по душе шоколадный торт. Но вдруг им встретится хрустящее, припорошенной сахарной пудрой, печенье с тягучей начинкой или тающей на языке крошкой? А может пышное пирожное, увенчанное глянцевитой ягодкой? От такого во рту становилось вязко и сладко. Смогут ли лакомки себя побаловать любимыми сластями вдоволь?
Кристин издала тихий вздох, который тут же подхватил прохладный ветерок. Розовый луч заходящего солнца игриво мазнул игривым поцелуем румяную щеку. Вскинув глаза к небу, где сияли величавые статуи на крыше Оперы, девочка призадумалась.
— Кажется, «Laduree», — это слово Кристин произнесла очень мягко, почти любовно: «Ля-дю-ри». – Красивое название. Интересно, а внутри оно тоже такое? Что ещё рассказывали девочки?
Мысль о том, что сегодня им предстоит провести вечер только вдвоём, должна была, наверное, расстроить юную хористку. Ведь в компании всегда веселее, не правда ли? Но с другой стороны, Кристин по-прежнему немного терялась в присутствии даже своих товарок, пусть они и относились к ней спокойно и тепло. Шумная стайка юных харизматичных и обаятельных артисток нередко заглушала её собственный тихий голос, пусть ей и нравилось слушать их даже больше, чем говорить самой.

Главные улицы Парижа приковывали взгляд, пленяли каждого, кто хоть раз ступал в его владения. Казалось, жизнь не перестаёт здесь кипеть даже когда вступает в свои права ночь. Окунувшись в гущу разномастной толпы, чей рокот на секунду напомнил Кристин шум северных волн, девочка была вынуждена слегка наклониться к Мэг, чтобы расслышать её голос. И, видимо, побоявшись потерять подругу из виду, осторожно перехватила кончиками пальцев её ладонь, после чего немного неловко улыбнулась.
– Ну что ты! Мне кажется, немногие могут себе позволить так уж часто гулять по городу. Приходится много работать и учиться… – поспешила уверить подругу Кристин.
На несколько мгновений её лицо приняло задумчивое выражение. Юной особе припомнились усталые лица и сгорбленные плечи рабочих сцены, костюмеров и реквизиторов – словом, невидимых трудяг театра. Как часто им приходилось сбегать из душных комнат в сад Тюильри? Или побродить в лабиринтах знаменитого магазина «Бон Марше»? Хотя Кристин пока ещё не понимала и не могла понять своим чистым и наивным детским сердцем, что этот город, сияющий, как начищенная золотая монета, легко затягивал в свои сети любого, кто надеялся легко и быстро сорвать большой куш. Люди скармливали Парижу драгоценное время и силы, превращаясь в очередную послушную шестерёнку в этом огромном механизме. А Париж расцветал всё больше и требовал всё больше новой крови.
Так уж, видимо, устроена детская психика (или же это всё нрав самой Кристин), что облако грустных мыслей растаяло в свете новых ярких впечатлений. Ведь, по счастью, сейчас им с Мэг выпала редкая возможность насладиться прогулкой. И это уже само по себе несказанно радовало кареглазую шатенку в войлочной пелерине, накинутой на простое верхнее платье. В скором времени этого явно не будет достаточно, чтобы перенести холодную пору. Кристин это понимала и оставила себе уже мысленную насечку если не присмотреть подержанное пальтишко в соответствующем отделе универмага, о котором в последнее время болтали её товарки, то по крайней мере испросить у театральных мастериц совета и, быть может, даже лишних кусков ткани. Со своим материалом должно выйти заметно дешевле.
Большая ли разница, как человек одет? Мэг Жири, несмотря на простоту туалета, носила его, как облачение императрицы. И это преображение казалось мгновенным, словно дочке балетмейстера и не приходилось прилагать для этого хоть какого-нибудь усилия. И хотя прохожие изредка бросали на пару неразлучных подруг рассеянные взгляды, Кристин показалось, что их прогулка в одиночку по улицам Парижа никого не волнует, несмотря на столь юный возраст. Но если бы только Кристин обернулась к Опере и пригляделась внимательнее, то, вероятно, убедилась бы в обратном…
– Ты очень красивая, – растянув губы в добродушной улыбке, сказала Кристин.
О, она помнила один из многих экстравагантных нарядов Карлотты, которыми та, вероятно, очень гордилась. Даже Сорелли, купавшаяся в ласковом море внимания её поклонников, одевалась сравнительно скромнее. И пока Мэг беспечно щебетала о том, на что бы ей хотелось потратить свои кровные, её подруга шагала рядом, изредка жмурясь от заходящего солнца и расслабленно, даже с лёгкой ленцой размышляя об её словах. Было странно и оттого презабавно представлять миниатюрную субтильную фигурку, утопающую в тяжёлом коконе одежд с плеча гордой итальянской дивы. Настолько, что в какой-то момент Кристин не удержалась и хихикнула в кулачок. Всё-таки весёлая дурашливость Мэг была зачастую очень заразительна.
– А как сложно будет выбрать, если там окажется абсолютно всё!
Тут уж и сама юная шведка не удержалась от того, чтобы в порыве сладких грёз не облизнуть губы и даже неосознанно ускорить шаг. А уж похвала Мэг и вовсе заставила невольно зардеться Кристин. По мере того, как они удалялись от Оперы, Даэ всё больше следовала за подругой на расстоянии протянутой руки, позволяя вести себя. Величественная громада Парижской Оперы теперь таяла вдалеке, оттесняемая другими домами. Иногда Кристин начинало казаться, что она оказалась в каменном мешке, среди гор… только если не обращать внимания на шум громадного человеческого муравейника вокруг.
Пока Мэг чувствовала себя здесь как рыба в воде, Кристин позволяла себе то и дело отвлекаться на какие-то мелочи, которые другие прохожие, как правило, не замечали. Это могла быть и белокаменная статуя, причудливо скрывшаяся от чужих взоров за парковой листвой через дорогу, или даже незнакомая Кристин порода лошадей из тех, что проносились мимо девочек. Глаза хористки загорались, улыбка становилась шире. Но спустя какое-то время тусклая тень тревоги опустилась на её личико. Услышав слова Мэг, Даэ тихо поинтересовалась с надеждой, что не вызовет у подруги мысли о недоверии:
– Ох, Мэг, а мы точно не заблудимся? Не хотелось бы опоздать.
Теперь она на всякий случай сжала крепче ладонь мадемуазель Жири и дальше уже старалась не хлопать глазами считая ворон. Всё-таки не зря Кристин отчитывали на занятии за невнимательность и лёгкую рассеянность. Хотя следующий вопрос не мог не вызвать у неё ещё большей задумчивости. Такой сложный и одновременно очевидный, погружающий в воспоминания о прошлом мадемуазель Даэ…
– Я не знаю, как бы жила без музыки, – призналась она, бросая на подругу немного взволнованный взгляд из-под полуопущенных ресниц. – И неважно, где звучала бы моя песня. Лишь бы звучала! И, если бы даже меня не взяли в Оперу…
Кристин замолчала на несколько мгновений. Она как раз проходила вместе подругой мимо небольшого кафе, где за столиками на открытом воздухе велись горячие споры о политике и культуре, о вечном и обыденном. Приятная погода ныне особенно располагала к расслабленному отдыху. Кажется, голос Даэ легко заглушили бы голоса посетителей. Но, возможно, причины крылись в другом.
– Что ж, мне бы пришлось искать другое место, где бы могла пригодиться помощь такой, как я, – она немного смущённо улыбнулась, сказав это и одновременно потерев чуть покрасневший кончик носа.
Вскоре Кристин заметила, что и сама Мэг выглядит какой-то даже чересчур задумчивой даже по меркам самой Даэ. Подумав об этом, она ободряюще сжала руку подруги.
– Но в конце концов, я здесь. И это главное, верно? Не хочу даже думать о том, что могла бы в итоге даже не повстречать тебя, Мэг.

Поток людей проносился так быстро, что Кристин на пару мгновений ощутила себя одиноким листочком, оторванным от родной ветки. И непонятно, хотелось бы ей унестись к новым далям или найти себе надёжную опору, чтобы скорее остановиться. Она казалась немного смущённой и в то же время радостной в этом предвкушении. Так или иначе, Мэг вернулась быстрее, чем Кристин ожидала. И путь продолжился.
– В самом деле, как жердь? – переспросила Даэ, немного озадаченно хлопая глазами и даже покраснев. Но лучезарная улыбка и совершенно беззлобный смех подруги мигом смыл всё напряжение.
Голос крохи Жири теперь уже не терялся в шуме голосе, а будто бы витал над ними. Во всяком случае, так показалось Кристин, которая всматривалась в ажурную вязь ветвей над головой. Маленькая балерина будто хотела поведать о своих мыслях не только подруге, но и птичкам, ютящимся в кронах, а также другим невидимым для типичного горожанина существам. Но всё же, как ни хотелось бы думать об этом втором, скрытом от чужих глаз мире, Кристин не позволяла себе отвлечься от разговора.
– Карлотту хвалят за её голос, – задумчиво ответила она. – Сложно представить, чтобы кого-то, кто плохо поёт, могут поставить на главные роли.
Она презабавно нахмурила нос, а потом немного рассеянно пожала плечами с улыбкой.
– Но, возможно, я просто чего-то не понимаю. Мне тоже трудно поставить себя на её место.
Оказавшись на перепутье, Кристин недолго думала над выбором дороги. Желая скорее добраться до кондитерской, чтобы не оказаться там под закрытие, она произнесла:
– Я думаю, лучше через парк.
Там, среди деревьев, в лабиринте тропок веяло прохладой. В таинственном царстве лиловых теней неспешно проплывали дамы в пышных юбках и важно, по-журавлиному вышагивали господа. Кристин то и дело оглядывалась по сторонам и вопросительно оглядывала холодные алебастровые фигуры, замершие будто на мгновение, а уже за спинами девочек должны были принять иную позу. Время тут как будто замедлялось, так что и Кристин невольно сбавила шаг. Тишину нарушали только весёлая трескотня птиц и смех пробегающих мимо детей, которые чуть не сбили с ног хористок. И куда только так спешат? Может в ту же кондитерскую, что и Мэг с Кристин? На какой-то момент хористке показалось, что они обронили что-то. Возможно, что-то важное: последнюю монету? Записку с чьим-то адресом? Или просто любимую игрушку? Пройти мимо Кристин, конечно, не могла. Даже если они с Мэг спешили. Даэ её окликнула.
– Мэг, посмотри, что здесь!

Отредактировано Christine Daae (2022-11-15 12:50:37)

Слухи – как масло для шестерёнок в огромном механизме театра, который скрыт за красивым фасадом храма Мельпомены. И это то, что роднило новый дом Кристин с её малой родиной. Слушая рассказ Мэг, девочка прижимала ладонь к губам. Невольно закралась мысль: а что если с ней это произойдёт то же самое, что и с Анной? Конечно, Кристин любила по-своему каждый уголок театра. Каждое, даже самое маленькое дело, она считала благородным, потому что каждый человек вносил тем самым свой посильный вклад. Но, один раз попав на сцену, уже летишь на свет софитов и мёрзнешь вдали от него. Может быть, пока что Даэ этого не осознавала до конца, но ощущала… в особенности, глядя на Ла Карлотту.
Да, именно когда об этом заговорила Мэг, перед хористкой вдруг встал со всей ясностью этот образ. Итальянская дива будто кричала каждым своим выходом на сцене: «я здесь самая яркая звезда… нет, я само солнце, вокруг которого вращаются все остальные! И я останусь здесь навсегда». Не поэтому ли ей удавалось убеждать мсье Лефевра в незаменимости своей особы? Но голос Ла Карлотты не становился от этого более проникновенным, трогающим за живое, от чего даже камень мог заплакать. И Кристин кивнула подруге, вынужденная согласиться с её словами. Как и у Кристин, душа Мэг не могла не трепетать при виде страданий юной веронской пары из «Ромео и Джульетты» или Ситы с Алимом из «Короля Лахорского».
То была неистощимая тема для разговоров, но маленький свёрток, оказавшийся в руках Кристин, помешал продолжению беседы. Обёрнутый шуршащей газетой, он легко проминался под её пальцами. Несмотря на желание поскорее развернуть таинственную вещь, Кристин растерянно крикнула вслед убегавшим ребятам:
– Подождите! Эй!
Но никакой реакции не последовало. Недолго думая, девочка припустила за ними.
– Мэг, я сейчас! – протараторила она, обернувшись к подруге.
Благо, сбиться с ног ей не пришлось. Мальчик и девочка, на вид ровесники Кристин, наконец, обнаружили пропажу. Будто два маленьких воробушка, они вприпрыжку приблизились к хористке и со смесью испуга и удивления воззрились на неё. Кристин протянула им свёрток. На секунду ей показалось, что они его схватят в мгновение ока, как какую-то мошку, и тут же вспорхнут. Но вместо этого мальчик протянул смуглую руку и бережно прижал к груди свёрток.
– Спасибо, – тихо шмыгнув носом, проговорил он.
А девочка робко улыбнулась, выглядывая из-за спины, по-видимому, брата. В её широко распахнутых глазах читалась та же благодарность. Взгляд метался от хористки к её подруге и обратно к брату. Кристин подумала, что стоит ей моргнуть, как ребятни и след простынет, но девочка так же быстро отвлеклась на брата, протянув руки к свёртку с тихой просьбой:
– Дай мне!
Зашуршала бумага. Кусочек от свежей буханки хлеба быстро исчез за щекой у маленькой девочки. На лице мальчика отразилась неловкость. Казалось, он колебался, желая не то предложить и девочкам их скудный ужин, не то просто убраться подальше с глаз, потащив за руку сестру. Тут Кристин залетел в голову вопрос, который она поспешила озвучить, попутно улавливая дразнящий запах хлеба только что из печки:
– А вы не знаете, далеко ли лавка «Laduree»?
Лицо паренька прояснилось, и он даже как-то удивлённо-насмешливо произнёс своим новым знакомым:
– Так вот же она, совсем рядом!
И указал в сторону едва различимой тропинки, где за деревьями вырисовывались контуры домов. Кристин, улыбнувшись, обернулась к Мэг. Цель их маленького путешествия оказалась как никогда близка.