Musicalspace |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Musicalspace » Фандомные игры » Kinder der Nacht
Фандом: Tanz der Vampire
Сюжет: основной
KINDER DER NACHT
Дети ночи
Участники:
Sarah Chagal
AlfredВремя и место:
Ночь после бала, где-то в лесуЧто есть смерть? Это конец или всего лишь начало конца?
Отредактировано Sarah Chagal (2022-12-08 14:01:17)
Ну, что здесь такого? Быстренько сбегаю в замок в новеньких сапожках и к рассвету вернусь - именно так думала Сара, отправляясь в неизвестность. Кто же думал, что жизнь может так резко измениться? Никто. Нет, вернее Сара жаждала перемен все душой, но в свои "почти 18" думаешь явно не о таких переменах. Всё же юношеский максимализм и романтизм произрастают даже на такой неблагоприятной почве, как земли Трансильвании. И это под неусыпным контролем отца и сквозь чесночный запах!
К слову о контроле отца, о котором Сара ни думала ни минуточки после того, как сбежала из дома... Знала бы она только, что с ним и где он, но эти чудные открытия ей только предстояли. Да и предстояли ли? Рыжая ведь даже не помышляла о том, сколько бед натворил её побег, и, ей-богу, лучше бы уж она сбежала с тем симпатичным студентом. Он был так мил, так трогательно-неловок, что Сара не устояла и подарила ему самое дорогое - свою губку для мытья. И если бы только он со своей серенадой под окном оказался чуть раньше - до того, как Сара решилась... Жалела ли? Некогда ей было думать об этом, ведь всё слишком быстро закрутилось.
И даже в ванной замка, наедине с самой собой, мысли Сары были не о правильности своего поступка, а об огромной губке, о том, кто ей её подарил, о предстоящем бале. Сара грезила о том, как она будет в центре внимания притягивать взгляды публики, а, может, и сам Граф взглянет на неё иначе, может и поцелует даже, но на вот такие взгляды, которые Сара ловила на себе на балу, она точно не рассчитывала. Хотя было всё: и прекрасное алое платье, и гости, и внимание фон Кролока, и... его зубы на её шее.
А дальше было всё, как в тумане, поэтому Сара не понимала, как и когда всё успело окончательно покатиться под откос, она только чувствовала, как её тянут за собой, словно куклу, то одни руки, то другие; чувствовала, как по шее медленно струится кровь ("Как хорошо, что платье алое и не будет видно, что я его запачкала" - думалось ей. Почему-то странные мысли всегда приходят невовремя). А вместе с кровью из Сары медленно утекали остатки жизни, капля за каплей... разум мутнел, а бежать становилось всё сложнее, пока в какой-то момент она просто не повалилась в сугроб совершенно обессиленная.
Очень хотелось спать, даже холод вокруг не бодрил, как это бывает обычно, а стоило лишь остановиться - сковывал всё тело. Сара бы сейчас с удовольствием закрыла глаза и хоть немножко подремала, особенно, когда оказалась в объятиях Альфреда. Но юноша не давал Саре провалиться в сон, он говорил ей что-то ласковое и смутно знакомое. Рыжая даже отвечала ему что-то, сама с трудом осознавая что. Кажется, о чём-то похожем они говорили тогда перед трактиром. И вспомнилось это сладкое, щемящее чувство, предвкушение чего-то удивительно прекрасного, что можно разделить на двоих.
И, кажется, даже сон отступил и холод всё меньше кусал за неприкрытые плечи. Сара смотрела на Альфреда, видела его глаза и даже на секунду поверила, что всё будет так, как они хотели, оставалось всего лишь встать и сделать ещё пару-тройку шагов до счастья. И даже встать получилось, но дальше снова сильной волной накатила слабость, Сара вздрогнула, зашаталась - ей показалось, что на мгновение потеряла сознание, но очнулась, прикрыла глаза и приникла к груди Альфреда.
"Сара, теперь всё точно будет хорошо. Мы же спаслись!" - говорила она сама себе, обнимая Альфреда.
- Мы обязательно... да...
"Надо же, какой он тёплый. С ним так хорошо" - Сара с трудом подняла голову и взглянула в лицо юноши снизу вверх, - "Тёёёпленький... живой" - словно чей-то чужой голос протянул в голове Сары.
- Живой... - пробормотала она, - Что, прости? - Сара растеряно моргнула, она только сейчас разглядела Альфреда в его странном грязно-голубом костюме с лохмотьями.
Он пах пылью, затхлостью, он пах замком Кролока. Сара опустила взгляд на грудь Альфреда. Кажется, ей стало легче, ведь она только сейчас начала осознавать произошедшее, но понимания пока не было. Она осторожно выглянула из-под руки Альфреда: в нескольких метрах от них на камне сидел Профессор и то ли что-то писал отвернувшись, то ли любовался звёздным небом.
"Тоже странно одет... "
Но тут в какое-то мгновение Сару привлекло странное чувство. Она опустила взгляд, разглядывая руку Альфреда на себе, такую горячую, пульсирующую этим теплом, жизнью. Такой манящей, такой желанной.
- Конечно, милый, обязательно
Она снова взглянула в лицо Альфреда, хотя совершенно не слышала, что он до этого сказал. Она слышала только, как струится по венам его кровь.
"А всего лишь нужно...Нет, Бож..."
Внутри всё сжалось и сознание вновь помутилось. Сара слышала лишь стук сердца Альфреда, который сводил с ума... Она очнулась только тогда, когда губы обжёг терпкий и солёный вкус крови - отвращения не было, было лишь чувство восторга и триумфа. Она выпила его до последней капли.
Мрак ночной —
Чтобы прозреть, глаза закрой.
За время этого приключения Альфред не раз мысленно возвращался в аудиторию университета, где он проводил дни, выслушивал нудные лекции и размеренно изучал материалы, которыми щедро одаривали преподаватели. Он тосковал и по просторным коридорам, которые были приятны своим оживлённым шумом, и по шелесту книг в библиотеке, который действовал снотворным. Родные места Кёнигсберга не тревожили, от воспоминаний о них щемило в груди. Быть может, он там не так уж и скучал (лучше бы он сейчас скучал). Потребность в новых впечатлениях, конечно, не покинула бы его, но не то чтобы Альфред хотел оказаться одним из главных блюд на ужине трансильванского дворянина; будет не иронией сказать, что традиции гостеприимства в этих краях очень его озадачивали.
Прийти к изголодавшему хищнику, быть на грани погибели, потому что профессор пообещал зачёт? Какая нелепая участь. И только присутствие Сары отрезвляло его мысли, напоминая, ради кого он здесь.
Сара, его бедная Сара. Такая красивая под лунным светом, который тонкой вуалью покрывал её волосы цвета осени. Кровь на её шее, стекающая по ключице и груди, ещё не успела застыть, и от этого вида становилось больно почти физически, словно этой ночью дьявол вгрызался в его собственную шею в омерзительном пиршестве.
Альфред винил себя. Он не уговорил её, не взял за руку и увёл подальше из этого чертова места. Время было потрачено на другое: на разглядывание портретов в картинной галерее, на чтение пыльных сборников стихов и на то, чтобы только грезить о её спасении. Действий было мало, а те, что были, не дали безупречный результат, и сейчас это ощущалось острее, чем прежде.
Теперь они, беглецы, затерялись в густоте леса, озирались назад и по сторонам, стараясь уйти от преследования горбатой фигуры, что так долго гналась за ними. Остановились где-то у подножия Карпат. Бежать дальше было невыносимо. Ноги тонули в глубоких сугробах, и боль в них не становилась адреналином, а заставила Альфреда осесть вслед за Сарой. Холодную тишину разбавлял редкий шум еловых веток, которые безмятежно колыхались от ветра, скрип снега, шелест ткани и сбившееся дыхание.
– О, любовь моя, я здесь, я с тобой, – шептал юноша, обнимая Сару за плечи, в заботливо-успокаивающем жесте прижимая к груди. – Мы спаслись, слышишь? Кошмар закончился, – он словно уговаривал сам себя.
Молитвы Альфреда сейчас были направлены на то, чтобы ночь унесла с собой печальную безнадёжность, а дальше всё будет хорошо... Он сделает так, что всё будет хорошо.
– Отдохнём немного, ведь ты ещё слаба. Сара, ты помнишь о нашей мечте? Помнишь, как хотели найти счастье за горизонтом? Мы уедем с тобой далеко-далеко, куда только пожелаешь. Хочешь в Венецию: лодки, солнце, море? Слышишь? – он задавал Саре вопросы, не давая уснуть.
– Что? Живой ли я? О, конечно, моя девочка, – Альфред поцеловал её в макушку, и готов был поклясться, что беспокойство Сары тронуло его до глубины души. Глаза заслезились – но это, наверное, от мороза. – Мы обязательно найдём счастье, я тебе обещаю.
Он взял её запястье, грел в своих широких ладонях: какая у неё маленькая ручка, такая холодная…
Альфреду пришла идея снять с себя потрёпанный камзол, чтобы накинуть на плечи Сары. Хотя сам останется в одной лишь рубашке – ну и пусть! Только положение было немного неудобным, из-за чего пришлось бы отстраниться. Сара, напротив, потянулась ближе, не давая совершить затеянное. Потянулась к его лицу так, словно хотела поцеловать. Юноша не стал возмущаться и шумно выдохнул:
– Люблю.
Однако во время поцелуя боль не пронзает всё тело, не сковывает руки и ноги и не перекрывает дыхание до потемнения в глазах. Альфред махнул рукой в тщетной попытке высвободиться из объятий Сары, вмиг ставших смертельными. Он не кричал и не стонал. Всё происходило настолько тихо, что было слышно, как его кровь перетекает к новообращенной вампирше. Тело стало невыносимо тяжелым. Альфред обмяк, свалился навзничь, утопая головой в снегу.
Последнее, что он увидел перед забвением – перекошенное блаженством лицо Сары с собственной кровью, стекающей по её губам, и острые, как хорошо наточенные копья, клыки.
Погружаясь в звенящее одиночество, ощущал себя не очерченным и не определенным. Думающим в пространстве за пределами себя. Казалось, что это не он умирает, а весь мир перестаёт существовать ради него. Больше не было ни боли, ни страха, ни радости. Пустота и бесконечность.
Что-то безжалостно выдернуло из этого состояния, заставив резко встать. Словно какая-то неведомая сила демонстрировала свои старания, усовершенствовала тело и преобразила всё вокруг: он увидел многообразие цветов и форм, как будто прозрел после десятилетий тотальной слепоты. Увидел Сару – такую, какой не воображал себе в самых сладких грёзах: она выглядела полной жизни, излучающей сияние бледной кожи, контрастирующей с ароматной кровью на губах и шее. Этот аромат манил его, как изысканный фрукт или запретное желание, о котором не говорят в храмах и культурном обществе.
Он хотел облизнуться, но натолкнулся языком на два острия, которые выпирали из-под верхней десны.
– Что со мной?
Отредактировано Alfred (2023-05-08 14:59:42)
Опустись со мной на дно...
Она всегда думала, что умирать - это больно и страшно, но всё снова оказалось совсем не так. Измученный организм Сары принял собственную участь, словно это был единственно-возможный вариант. Её собственное начало конца наступило так быстро, что рыжая не успела испугаться, а холод и полное изнеможение заслонили боль. Возможно, Профессор был бы прав, что переливание крови могло бы всё исправить, но они были ведь не в Кёнигсберге, а посреди заснеженного леса у подножия Карпат, поэтому участь Сары была решена.
Однако то, что случилось после её обращения Сара никак не могла ни понять, ни контролировать: инстинкт вампира оказался сильнее, и Альфред оказался её первой жертвой. Будучи в своём уме, Сара никогда и ни за что не пожелала никому подобной участи. С другой стороны, она ведь догадывалась, что Граф фон Кролок не человек, однако, почему-то юные девицы во все времена склонны думать: "А вот со мной будет всё иначе!". Конечно, потанцует девицу на балу ночь, а потом отпустит восвояси, а, может, и в любви признается. Вечной, конечно же.
А вот то, что Альфред ей в любви признавался и был с ней до последней минуты - это, ну, очень мило и приятно, но... Но он же студент, а не граф и уж тем более не Граф фон Кролок... Что и говорить, беда была у Сары с расстановкой приоритетов и взвешенными решениями - за это и поплатилась. Ну, ничего - ещё поумнеет ближе к столетию, а пока для начала нужно было научиться контролировать зверя в себе, хотя бы когда он сыт.
Сара не сразу осознала саму себя, какие-то несколько мгновений она чувствовала ни с чем несравнимую эйфорию, которая захватила целиком. А когда дурман сошёл, она обнаружила себя стоящей над телом Альфреда. Он казался белым, как снег, и совершенно не дышал - это Сара слышала. Не было больше и звука бьющегося сердца. На мгновение он показался им таким трогательным и беззащитным, невероятно красивым в этой беззащитности, что даже стало его жалко.
Какая-то часть рыжей в дальнем углу сознания сжалась от ужаса в комок:
"Нет! Что? Что я натворила?!" еле слышно звучала в голове собственная мысль - "Он... он... мёртв? Я его убила? Совсем?! Альфреееед!!!"
Взгляд девушки цепко скользил по телу юноши. К сожалению, становясь вампиром, на тебя не снисходят тайные знания о том, что происходит с тем, кого укусил вампир. В деревне рассказывали разное за кружкой пива или вина, но сойтись в том, почему кто-то умирает после укуса, а кто-то нет деревенские не могли. Но ведь не могло же всё кончиться вот так?!
Секунды казались утомительно-долгими и неповоротливыми.
"Ну же... Ну! Альфред, вставай!" - этот голос разума или инстинкта был значительно громче и увереннее - "Ты не можешь меня бросить!! Слышишь? А ну, вставай!!!" - она нависла над ним и толкнула в бок.
Сара уже была готова открыть рот и бесцеремонно рявкнуть на студента, как тот вдруг открыл глаза.
Сара улыбнулась во весь рот, невольно демонстрируя клыки. Признаться, зрелище было не для слабонервных - девушка была перемазана и своей кровью и ещё тёплой кровью студента, а глаза лихорадочно блестели - это была совсем другая Сара. Это даже была не Сара - это всё ещё был хищник.
Альфред заговорил, и рыжая окончательно убедилась в том, что он тоже стал таким же, как она. Жалеть она будет потом, но сейчас это приносило невероятное удовлетворение, ведь теперь Альфред буде с ней.
- Тшшш... - она приложила палец к губам и взглядом указала на Профессора, он явно был увлечён чем-то своим, однако, не хотелось, чтобы он заметил их прямо сейчас, пока Альфред ещё не совсем в себе.
Сара вновь взглянула на Альфреда, её губы искривились в ухмылке, и, не отрывая взгляда, медленно кончиком языка облизала окровавленный палец, а затем коснулась шеи Альфреда, где остался кровавый след и провела перед его лицом.
- Тебе понравится, милый, - собственный голос показался совсем чужим, в нём даже нотки были другие. Будучи человеком, рыжая хоть и была весьма...характерной еврейкой, но она никогда бы не подумала, что будет вот такой. Впрочем, а была ли это Сара? Но так или иначе, Альфред был тем единственным, кто мог помочь Саре не достигнуть дна да и самому не утонуть в ночи, что теперь могла бы длиться вечно для них. И это "вечно" было ещё более заманчиво сейчас, чем их недавние мечты.
Отредактировано Sarah Chagal (2022-12-09 17:15:17)
Альфред посмотрел вниз, на снег, примятый под собственным весом и красный. Кровь замысловатыми кляксами разрисовывала белизну снежного покрова, окрасила ладони, а ещё запачкала одежду.
Затем он повернул голову в сторону Сары и увидел, как она улыбалась. Смотреть ей в глаза было невозможно: всё внимание на себя забирали клыки, обрамляемые помадой, смешанной с кровью. Кажется, именно их, заострившихся, он почувствовал и у себя во рту – говорить было неудобно, что-то постоянно кололо язык и врезалось в нижнюю губу.
Альфред проследил за струйкой крови, стекающей в декольте Сары, а после перевёл взгляд на кристалл, которым было декорировано платье, и не мог оторваться от игры красок на нём: как будто смотрел в калейдоскоп, наблюдая переливы красноватого свечения с отражением бледной синевы. Нечто ирреальное было во всём, что он видел и чувствовал, и как сон сумбурное, обрывочное, нескладное…
Однако спокойствие Сары, приветливо взиравшей на него до сих пор, подсказывало юноше, что всё здесь правильно: любовь победила полное забвение, а былым страхам и предрассудкам в душе нет места.
Он никогда бы не подумал, что смерть может быть настолько увлекательной. Ещё месяц назад осознавать собственную смертность было слишком колючим и поглощающим чувством, до той степени, что всё сущее начинало казаться плохой шуткой. Мысли и переживания становились бессмысленными, проблемы – пустяками перед тем, чтобы просто не быть. Это чувство рождало сперва тревогу, а потом страх. Страх, что никто и никогда не вспомнит о нём.
Но Сара – она не дала ему раствориться в атмосфере, отпустить душу в одинокое скитание по неизвестным пространствам и забыться. Смерть – перемена, происходившая с ним, была дарована милой девочкой, чтобы связать его с ней в вечной жизни, позволить узреть великолепие ночи и стать таким, каким он всё это время хотел быть для неё.
И теперь они, словно беззаботные дети, скрывали тайну, которая принадлежала только им – профессор Абронсиус ни за что не должен догадаться, какая метаморфоза случилась с его дражайшим учеником, пока он отвлёкся.
Альфред согласно кивнул и мнил, что Сара знает о каждом его желании, даже тех, о которых сам не догадывается – она ведь так и сказала, что ему понравится. Он пошел бы за ней куда угодно, если бы она позвала. Поверил бы её слову, ведомый чувством принадлежности своей спасительнице. Ждал ли его этот мир свободы и чего потребует взамен на воплощенные мечты?
Металлический запах, который исходил от Сары, казалось, был повсюду. Альфред сделал шаг лёгкой поступью вглубь леса.
– Вместе за горизонт? – он остановился и обернулся к ней в ожидающем жесте.
Отредактировано Alfred (2023-04-18 23:31:09)
Она смотрела на Альфреда, щурясь, словно сытая дикая кошка. Он казался ей очень милым и забавным, пока осматривался вокруг, пока в его голове рождалось понимание происходящего. И то, как постепенно оно рождалось читалось во взгляде пробудившегося студента. Какая-то часть прежней Сары тихо изумлялась тому, что темнота больше ей не страшна - она не таит в себе сокрытых лиц, бесформенных теней и кошмарных ужасов, кои непременно населяли все деревенские сказки о непослушных девочках, которые рассказывали своей дочери Йони Шагал и Ребекка. Теперь она сама, Сара, являлась тем ужасом, сокрытым в ночи. Какая ирония, неправда ли?
Она протянула руку и помогла Альфреду встать, мимоходом перемазав его в крови. За его спиной в нескольких метрах сидел его наставник, который затащил бедного студента в эти негостеприимные земли в лютую зиму.
"О чём думал этот полоумный старик?" - Сар склонила голову, исподлобья рассматривая профессора Абронсиуса с явным раздражением. При жизни Сара не посмела бы так смотреть на тех, кто её старше, но не теперь - "Трансильвания. Зима... Будто вампиры только и ждут! Хотяяяя..." - в её глазах разгорелся алчный огонёк - "Взять бы для и свернуть ему шею и выпить! Ведь это он подставил Альфреда!" - ну, конечно, Сара, это старик виноват, а вовсе не ты, да-да - "Хотяяя..." - она перевела взгляд на Альфреда. Он звал её за собой.
Будучи вполне сытой, ведь это именно она, а не кто-то другой, закусила студентом, она уже могла как-то размышлять и единственный оставшийся стук сердца уже не оглушал, не ввергал остатки рассудка в хаос.
"Хотя благодаря именно этому старику Альфред оказался на нашем постоялом дворе, познакомился со мной, а потом нашёл замок Графа" - снова медленный взгляд на профессора, мгновение, и... Сара вновь переключает своё внимание на Альфреда, хватает его за руку и, не чувствуя холода, летит через сугробы в лес, окрылённая новой силой.
Сколько они так бежали, Сара не разбирала, но ей нравилось это незнакомое до сих пор чувство стремительности и лёгкости - это кружило голову, словно едешь по тракту на упряжке лошадей во весь опор и так от этого всё внутри замирает, что хочется смеяться.
Она остановилась у какого-то пня, присела на него и рассмеялась, а затем взглянула на Альфреда:
- Тебе надо поесть.
Её клыки исчезли, но всё равно что-то переменилось в облике рыжей бестии.
- Я решила не убивать его... - только через миг Сара поняла, что лишь думала, а не говорила Альфреду, - Он слишком стар и не подходит для первой жертвы, - усмехнулась и подошла к юноше, хитро заглядывая в его глаза, - И он привёл тебя ко мне. Пусть живёт, если не загнётся от холода.
Она не знала, умирает ли новообращённый вампир, если в ближайшее время не поест. Деревенские всякое говаривали. Но за себя она не волновалась: лучше, чем сейчас, ей не было никогда.
"Интересно, а можно ли сравнить это чувство с..." - она ухмыльнулась собственным мыслям и погладила Альфреда по щеке, затем осмотрелась, прислушалась.
- Интересно, можно же тут поохотится. Там справа какой-то шум вдалеке. Кажется, голоса... Может, это деревенские нас пошли искать? - предположила Сара, - Давай не пойдём им "в лоб" - наши по-одиночке не ходят. Давай обойдём и зайдём сзади?
Не знала ещё Сара, но новообращённым, как и дуракам, иногда везло больше остальных. Она взяла Альфреда за руку и неторопясь пошла меж деревьев.
- Слышишь что-нибудь?
Ей вспомнилось, как она, будучи голодной, слышала оглушающе-громко стук двух живых сердец: Альфреда и Профессора. Теперь же одно из них не билось, но Сара верила, что одно принадлежит теперь ей навечно. Ну, или хотя бы до рассвета, но о рассвете Сара как-то ещё не подумала...
Отредактировано Sarah Chagal (2022-12-15 19:10:53)
Альфред не успел заметить перемену в лице Сары, как она, резвая и неистовая, цепко ухватила его за руку и помчалась в направлении, известном ей одной. Юноша негромко возмутился: Эй! – но потом засмеялся, поддаваясь ребячеству.
Они быстро-быстро бежали, вздымали за собой снежные вихри, оставляя на серебристой поверхности тёмные следы. Лес, до этого часа напоминавший голодного зверя, теперь сам расчищал путь детям ночи, и звуки его вились песней вместе с их звонким хохотом, с шумом ветра в кронах сосен и с мыслями Альфреда, наконец. Он поднял голову, подставляя лицо звёздному свету, щурился от снежинок, что оседали на пушистых ресницах, а ноги как будто сами без устали несли его за девушкой, и ощущение потери контроля было до эйфории приятным.
Остановившись, с изумлением обнаружил, что опустошённость и усталость не настигли тело, сердце совсем не колотилось, и он был вполне готов повторить такой же забег. Юноша ощущал себя живее всех живых, и особенно в момент, когда Сара внезапно присела перед ним – взор совершенно случайно упал на её груди, приподнятые корсетом. Они были не такими большими, как у Магды, конечно, но тоже очень красивыми, и чтобы отвести взгляд, пришлось приложить немало усилий…
Как хорошо, что щёки теперь не могли предательски розоветь.
Он не знал, куда деться от смущения, и зачем-то начал рассматривать свои руки, словно в них было что-то особенно интересное, – и правда, они были все в крови. Альфред решил набрать горстку снега, чтобы хоть немного отмыть; но прежде, не удержавшись, отвернулся и лизнул пальцы. Солоноватый вкус теплом осел на языке. Интересно, чья это была кровь на самом деле – его или Сары? Он определенно хотел ещё… Но ведь он не мог потребовать этого от неё прямо сейчас? Или воспользоваться моментом, чтобы обмануть, взять своё исподтишка…
Альфред так внезапно встретился с ищущим взглядом девушки, что испугался своих мыслей, её взора и её слов. Убивать?.. Профессора?.. Загнётся от холода?..
– Сара, что ты такое говоришь? Профессор должен вернуться в Кёнигсберг и… – юноша запнулся, и в этот час крупица осознания врезалась в его расслабленный от компании Сары разум: он так бессовестно оставил профессора на произвол судьбы на чужбине... Без саквояжа, без еды, без единственной помощи в лице ассистента.
Альфред тревожно оглянулся назад, чтобы увидеть лишь рябь из бесчисленных стволов деревьев, и мучительно понял, что даже не помнит, откуда они бежали. Из них двоих местность может знать только Сара, и она, за что-то озлобленно настроенная на профессора, точно не будет помогать. Неприятный осадок остался от её слов, отчего прикосновение к щеке не вызвало должного трепета. Невольно представилось, как эти же руки могут больно вцепиться в горло, если он однажды станет ей неугоден. Альфред накрыл её кисть своей – только чтобы прогнать наваждение, почувствовать, что он нужен ей здесь. И хотел увериться, что Сара говорила не всерьез.
Тем не менее, за профессора Абронсиуса он всё ещё беспокоился. Даже если тот целый и невредимый дойдёт до ближайшей деревни, разве кто-то осмелится открыть дверь в такой час? Со здешними-то суевериями, да и не напрасными, уважающий себя крестьянин скорее перекрестится, съест пару зубчиков чеснока и снова на боковую, а «оно» как-нибудь само уйдёт к утру...
Но вдруг оживлённые звуки, эхом долетающие из леса, вынудили юношу отринуть сомнения и вместе с этим проникнуться удивлением: неужто их в самом деле пошли искать те самые мужики, что как воды в рот набравшие, ни словом не обмолвились про замок? Должно быть, это коллективная белая горячка или что-то вроде того, когда трусливые и несчастные напиваются до чёртиков и вдруг становятся готовыми на подвиги. Альфреду, может быть, именно таких друзей не хватало, когда он открывал гробы…
– Угу, давай обойдём… А ты охотилась раньше? – вопрос был наивен до безобразия, и всё же юноша его озвучил – робко, не повышая тона. Не нужно быть опытным охотником, чтобы понимать, что сейчас делать, но Сара звучала так уверенно, что Альфред просто не мог унять любопытство…
Он чуть пригнулся и пошел вслед за девушкой, попутно всматриваясь по сторонам – ни души, ни зверя. Однако чем дальше они двигались, тем страннее становилось происходящее: откуда-то появился стук. Сначала он был тихий и далёкий, потом всё более отчётливый и громкий, сохраняющий один и тот же ритм, стал напоминать барабанный бой. Захотелось одёрнуть Сару и отступить. Но когда к этому шуму присоединился металлический запах, такой же как после пробуждения на снегу, Альфред вдруг бесконтрольно перенял инициативу и сам повлёк девушку, ориентируясь на обострённое чутьё.
Около перепутья, привалившись к изломленному корню дерева, одиноко сидел мужчина – раненый, но живой. Портки на его колене пропитались ещё не успевшей почернеть кровью, и казалось, что он спал. Приблизившись, Альфред расслышал неразборчивое бормотание – крестьянин бранился на местном диалекте. Юноша не понимал ни слова.
– Ему нужна помощь… Что он говорит?
Отредактировано Alfred (2023-05-08 15:18:21)
Несколькими часами ранее...
- Да, ну! Сколько можно это терпеть? Они и до Йони добрались, и Сару утащили! - над общим гулом таверны возвышался своей громогласностью голос Митко - лесоруба и весьма прямолинейного мужика, хотя обычно довольно молчаливого, но выпитое за вечер и потерянный вид Ребекки развязали ему язык.
- ...И Магду!
- ... И гостей!
- Они и нас скоро того, утащут!
Послышались голоса со всех сторон.
- Не утащут! - Митко грохнул кружкой об стол, - Ежели мы первые их...того! - сильно ему не понравилось, ведь так не то, что без заезжих гостей остаться можно было - от них уже отвыкли, но того и гляди, можно было и без последней радости в жизни остаться - без трактира, непонятно ведь, что надумает теперь Ребекка, оставшись одна-оденёшенька.
- Того? Того-самого?
- Ты чо! Совсем?
- Шутишь!
- Я что, на шутника похож? - взъелся Митко, обведя толпу тяжёлым взглядом помутневших глаз - Шо я, леса не знаю? Вот ещё пару часиков подождём и ближе к утру выйдём, там и до замка к рассвету выйдем. А упыри днём не шастають, сами знаете, вот мы их и...
- Так у них этот есть...
- Ага, маленький и страшный
- Как его? Этот... Ну, с горбом
- Йони с ним, говорят, дела имел, - голос Сандро прозвучал в этом гомоне словно песком по стеклу.
- Та ну тебя! Цыц там! - пробасил Митко, а потом понизил голос, если вообще по-вашему пьяному мужику можно басом шептать, - Ты ще при Ребекке скажи, что Йони сам виноват! Умный что ли самый?
- А я чего? Ничего я! Но я ж сам вид...
- Цыц я сказал!!Ты ещё скажи, что с нами не пойдёшь...м?
- Я... это - Сандро поколебался
- Чо струсил?
- Кишка тонка?
В таверне явно были те, кто Митко поддерживал, но были и те, кто делал вид, что глух, нем или вовсе благоразумно спит в обнимку с кувшином вина.
- Да пойду я! Пойду! - махнул рукой Сандро.
- Ну, вот и ладно. А то ишь! - Митко погрозил кулаком, - Вот и решили. А горбун... а что нам горбун? Мы не мужики что ли? Пойдём через пару часов. А пока... Ребекка! Принеси нам ещё пива!
Сара могла поклясться, что видит, куда там так внимательно смотрит студент, а потом отводит взгляд, н сейчас её мало беспокоили правила приличия "Пусть смотрит, что уж..." - подумала рыжая, а вслух хихикнула. Ей было даже приятно сейчас внимание Альфреда, ведь обычно все разглядывали Магду, а тут где "все" и где "милый студент". Что тут сравнивать?
- Жалко, что ты не краснеешь, в ванной это выглядело очень мило, - Сара лукаво прищурилась, её клыки больше не выпирали, она на несколько мгновений стала похожа на прежнюю себя.
Она какое-то время молча наблюдала за манипуляциями студента, она догадывалась, что он пробует на вкус оставшуюся на руках кровь. Это снова будило в ней какое-то странное, звериное возбуждение. Хотелось подойти и тоже попробовать кровь с его рук. Рыжая судорожно сглотнула. Им нужно было идти, ведь в эту сторону шли люди, с ними, конечно, нужно было бы встретиться, но девушка не совсем понимала, сколько их, поэтому не хотела, чтобы их с Альфредом застали врасплох.
- Альфред, ты сейчас серьёзно? - переспросила Сара студента, - Кёнигсберг...
Этот город казался вообще другим краем земли, а слова Альфреда каким-то детским лепетом. Сара неодобрительно нахмурилась, изучая взглядом студента. Она с трудом сдерживала себя, чтобы не поссориться с юношей, приходилось очень крепко держать себя в руках. Она ведь и правда была благодарна Профессору за его студента. Ей хотелось взглянуть в глаза Альфреда, чтобы понять, а была ли правдой эта серенада под окном, но... она ничего не увидела в его глазах, он был мысленно занят чем-то другим хоть он и коснулся её руки.
- Каковы по-твоему на это шансы? Его быстрее найдут вон те, - она кивнула в сторону голосов, - Или Куколь. И хорошо, если не убьют. Так скажи спасибо, что это не сделали ни ты, ни я.
Она отступила от Альфреда, стараясь сосредоточиться на чём-нибудь другом. Например, хоть бы и на охоте.
- Идём. Охотилась? Да каждый день! - Сара усмехнулась, - На малину в лесу. А дядя Митко, он лесоруб и охотник, всегда учил, что стаю лучше обойти. Вот и мы обойдём и зайдём сзади.
Дальше шли тише, стараясь не шуметь и прислушиваясь, пока...
- Вот и дёрнул же меня хвостатый, дери мать моя его за ногу, - послышалось где-то впереди бурчание, маловнятное, но уже разборчивое.
Сара остановилась и прислушалась:
- Тссс!
Голос продолжал:
- Сидел жи... у тепле, у светле, а тут хоть глаз выколи! - послышалась возня и малопереводимая игра слов, - Ах, ты ж!....Больно!
Сара хихикнула, посмотрев при этом на Альфреда, который явно мало что понимал из сказанного.
- Да какая помощь! Это он нам сейчас поможет! Ужин, Альфред, сам пришёл. Ну, или ранний завтрак. Как ты на это смотришь?
Запах крови дразнил. Похоже, что мужчина отстал от своей бравой компании и то ли неудачно упал в сугроб, то ли в ловушку охотников угодил.
- Я, кажется, узнала, кто это... Это Сандро, наш сосед, у него когда-то давно тоже был трактир, но дела шли плохо, поэтому и закрылся. И он отца моего не любил, завидовал. Так, Альфред... я сильно в крови? - она посмотрела на студента, по его глазам ответ в принципе был понятен. Сара тоже зачерпнула снега и принялась оттирать руки и лицо.
- Не стой, помоги, - попросила рыжая. Декольте и шея у неё тоже были в крови.
- Притворимся, что мы убежали, чтобы шум сразу не поднимать, - предложила Сара, и глаза её снова наполнились жаждой, - А потом...
Отредактировано Sarah Chagal (2022-12-27 16:38:01)
Альфред прекрасно осознавал, что сейчас угрозу для профессора представляло что угодно: и усталость от забега — он уже не в том возрасте для таких нагрузок, — и Куколь, одержимый погоней, и упыри, коими кишило Залесье, и даже люди — не в дикости своей, но в затуманенном крепким напитком разуме, могли принять бедного старика за терроризирующих их круглый год «соседей». Однако, чтобы он сам — преданный ученик, несущий вложенную в него надежду — стал погибелью тому, кто заменил ему отца, был другом в горький час и опорой в неказистом студенческом пути? Пожалуй, судьба распорядилась как нельзя лучше, разлучив их по разным концам бескрайнего леса. Дело было вообще в другом: в голове не укладывалось, что себе позволяла говорить и думать Сара в адрес учёного, который её, между прочим, спасал. За годы учёбы можно было привыкнуть к косым взглядам в сторону профессора. Не удивляло и то, если его называли горделивым самодуром, спорили и откровенно недолюбливали, но не до такой же степени…
Глаза Альфреда, наверное, напоминали сейчас два блюдца — подобное бывает в моменты, когда хочется стереть себе память или просто не услышать, что сказал некогда ангельский лик.
— За такое не благодарят, — твёрдо отчеканил он и на этом замолчал.
Продолжать спор не было ни смысла, ни желания, ни времени. Поэтому дальше они шли молча, оглядывались по сторонам и вслушивались в посторонние звуки, чтобы обойти нежелательную компанию.
Альфред глубоко дышал, втягивал ноздрями воздух, и не чувствовал ничего, кроме дурманящего металлического запаха. Он шёл впереди Сары быстро и плавно — так, словно под ногами не было земли. Остановился возле дерева, прислонился головой к колючему стволу сосны, а взгляд устремил в одну точку, не моргая.
Вид и состояние раненого мужчины вызывали в нём чувство щемяще-жалостливое и какое-то новое, доселе ему несвойственное. Как если бы он увидел насекомое, застрявшее в хитросплетенных сетях паука, — грустное зрелище, но такое закономерное… А шуму тот несчастный создавал похуже всякой мухи: причитания время от времени заглушал бой набатом, будто позади мужчины или внутри находился маленький барабан. И стучал он столь громко, что даже Сару, стоящую рядом, было едва слышно.
Альфред обратил взор на девушку — о, она и сама могла бы походить на раненую, если бы только её рот не был измазан так, словно та с жадностью смаковала вишни. На мгновение стало как-то даже завидно. И на её вопрос хотелось иронично поднять бровь, но получилось только слабо ухмыльнуться — ладно, Сара и так всё поняла. Признаться, в этой дикости она всё равно производила впечатление существа очаровательного: в глазах блеск юности, в волосах — лёгкая небрежность. Ох, а если взглянуть на эти маленькие круглые штучки, то и кровь казалась неожиданным украшением… А может, ну её, эту «священную миссию», к чертям собачьим?
— Вряд ли это сейчас кого-то удивит… Он такой пьяный, и ещё тут так темно. Если что, скажем, что нас волки покусали. Здесь этот аргумент, кажется, достаточно весомый.
На требование помочь юноша откликнулся не сразу — помедлил, потом постепенно засуетился, как если бы его разбудили, а он куда-то опаздывал. Лохмотья, свисающие с рукавов камзола, пришлись очень кстати: можно было использовать ткань, чтобы побыстрее отмыть кровь. С чего бы только начать? Сара была занята лицом, и ему, судя по всему, доставались изящная шея, тонкие ключицы и нежная девичья грудь… Он начал с яремной впадины — осторожно, точно боясь сделать что-то не так. Благо, что доставлять Саре лишний дискомфорт не довелось: несколько деликатных движений, и тёмно-алый уступил белоснежной коже. Так он спустился ниже к груди, и на этом остановился. Помощь, кажется, сейчас нужна была ему самому, и вовсе не от любования девичьими прелестями. Пахло кровью. От себя, от Сары, а со стороны раненого мужчины — сильнее всего. Альфред зажмурился, как от страшной головной боли, и шумно дышал.
— Прошу, давай пойдём скорее хоть куда-нибудь. Это невыносимо… — клыки царапнули нижнюю губу, и в состоянии, близком к сомнамбулизму, Альфред пошел прямо к развилке, переступая через сугробы и ветки. Рокот нарастал всё больше и больше.
Остановился перед мужчиной — тот еле повернул голову, устало и пьяно взирая на юношу снизу вверх. Замычал, причмокнул и почтенно кивнул.
— Откуда ж ты вылез? О! — Сандро посмотрел на Сару. — Дочка, а мы тебя ищем всей деревней! Мать твоя вся извелась там уже, места себе не находит.
Мужчина скорчил лицо — то ли от боли, то ли от глубокой сентиментальности, то ли всё сразу… Затем прокашлялся и снова кивнул.
— А это ухажёр твой что ли? Уважаемый, помоги встать приятелю, меня тут это… — обратился он к Альфреду, нелепо разведя руками над окровавленной ногой.
Альфред согласился и молча прошел за спину Сандро. Потом опустился на колени, взял того под руки, согнул его предплечье и прижал к груди, захватывая вместе с кистью. Оставалось только как-нибудь встать, подтягивая тело за собой… Пульсация вен в такой близости ощущалась каждой клеточкой тела, словно он слился с этим мужчиной в единое целое. Ноздри затрепетали рядом с беззащитной шеей. Хватка укрепилась, став подобной стальному обручу. Всего одно движение — точное, дикое, нечеловеческое, чтобы впиться клыками, пробить сонную артерию и… Ах! Кровь забила ключом, сильно и живо забрызгивая всё вокруг. Альфред пил, и пил жадно, как измученное жаждой животное. Как будто без этого единственного источника он и не жил вовсе.
С каждым глотком разливалось небывалое тепло внутри, ещё один — последний. Губы дрогнули в странной улыбке, и этот надоедливый стук наконец-то прекратился.
Получилось повернуть как-то слишком навалившееся тело Сандро, и взору предстал лик в неестественном выражении: застывший в одной точке взгляд, широко распахнутые глаза и раскрытый рот в гримасе ужаса и боли. Металлический запах сменился другим — пыльным, затхлым, тлетворным.
И тотчас Альфреда затрясло. Он — убийца. Зверь. Чудовище.
Отредактировано Alfred (2023-04-18 23:47:46)
"Мы такие, какие мы есть и никто нам не указ"
В груди Сары в одно мгновение всколыхнулись злость и обида: первая подняла голову и готова была зашипеть на Альфреда, оскалив клыки: "Не благодарят?! Теперь каждый, кому Я сохраню жизнь должен быть мне благодарен!", но голос кровожадного чудовища сменило обиженное недоумение: "Как же так? Ты меня не понимаешь? Почему? Ты обещал мне свободу и целый мир, а сейчас цепляешься за тех, кто тебя ограничивал?!". Сара зло сверкнула глазами, но промолчала.
Да, несомненно, сейчас она была в корне неправа с общечеловеческой точки зрения, но голос новообращённого дитя ночи, голос проклятия был громче и кружил ей голову вседозволенностью. Ещё будучи человеком, Сара знала, что человеку не справиться с вампиром - этим созданиям мало что может помешать и по сути, живя в деревне, она была бесправна перед жаждой монстров, перед искушением, которым они умели вскружить голову тому, кому пожелают. А теперь она сама чудовище. Значит, сила и власть над людьми на её стороне? Так да не так. Саре нужно было усвоить ещё очень много уроков вечности.
Возможно, если бы Сара жила в таком же цивилизованном обществе где-то в городе, получила бы образование и впитала бы в себя мудрость большого количества правильных книг, то ей было бы проще понять Альфреда, но "если бы" - чудесное словосочетание - рассадник предположений, грёз и мечтаний, не более того. Поэтому рыжая долго не возобновляла диалог, пока они шли, и лишь только когда понадобилось составить план нападения и охоты - заговорила. И то сразу успела сказать глупость, попросив оттереть кровь, но поняла не сразу, а лишь когда Альфред сказал, что темно.
Замерла на секунду, глядя в лицо студента, оглянулась вокруг, осознавая действительность.
- И правда... Зато теперь мы знаем, что вампиры видят в темноте, - довольно хмыкнула Сара, но отмываться продолжила, коль уж начала. Тем более, кто ж откажется подразнить юношу?
Но, как оказалось, дразнила его вовсе не Сара, а нечто другое.
- Альфред? - позвала она юношу, когда поняла, что с ним творится что-то не то и получила подтверждение. Впрочем, оно и понятно было - неподалёку человек пах кровью. Сам Альфред пах для новообращённой и голодной Сары так соблазнительно, будучи живым,что сопротивляться не было ни сил, ни желания. Поэтому мешать Альфреду девушка не стала, а лишь пошла чуть позади, оглядываясь и высматривая, не идёт ли кто сюда. Но, хвала тьме, они были одни: она, Альфред и еда.
- Да мы вот... сбежали, - развела руками Сара, но как-то уж больно равнодушно. Она ещё не осознала обратную сторону случившегося, что теперь ей некуда идти, кроме замка фон Кролока, и что её собственная мать, будучи человеком, осталась "по ту сторону баррикад" - это всё придёт позже.
Услышав вопрос про ухажёра, Сара помедлила с ответом и на мгновение взглянула на Альфреда, но тот явно был сосредоточен на предстоящем ужине и ничего, и никого не замечал. Она не знала, что ответить... там ночью, сбегая из дома и услышав его признания, да даже в замке у Графа ей ещё бесспорно верилось в то, что на подобный вопрос она может ответить "Да", а сейчас Сара впервые задумалась. Этот разговор между ними из-за Профессора... "Ну, да, конечно, кто я такая!".
- Это... студент, он с Профессором к нам приехал, - наконец, ответила Сара.
А что ей ещё оставалось?
- Ааа! А то я и не признал в темноте-то! - ответил Сандро, неловко вставая при помощи Альфреда.
Конечно, вся деревня знала, что у Йони остановились гости - слишком уж редкое явление для трансильванской глуши.
А дальше Сара сложила руки на груди и просто равнодушно наблюдала. Глядя на пьющего кровь Альфреда, она могла представить, как выглядела сама, когда набросилась на него.
Набросилась... что-то внутри неприятно кольнуло, заставив Сару нахмуриться. Она пока не понимала, что именно за неловкое чувство начинает скрестись в глубине сознания, потому что пока логическая цепочка: бессмертие=кровь=свобода не предполагало усложнения, а зря.
Она тоже видела перекошенную посмертную гримасу Сандро. Чего таить, видела не в первый раз. Много деревенских находили с подобным выражением лица, приносили в деревню обратно, а иногда и прямо в трактир. Сара жадно втянула воздух, в нём до сих пор витали металлические нотки, в какое-то мгновение она поняла, что студент не в порядке.
- Эй... - осторожно окликнула она юношу, - Альфред...
Кажется, он был в шоке.
"Ну, вот!" - она покачала головой, направляясь к Альфреду, и перешагивая через сугроб.
- Альфред! - снова позвала она его, одной рукой поворачивая лицо так, чтоб он смотрел на неё, а второй осторожно, исподволь выцарапывая тело Сандро их рук юноши.
"Нечего этому тут мешаться..."
Ещё недавно живое тело, повалилось на землю рядом, как мешок.
Царапающее чувство в груди усилилось, но вместе с ним, невзирая на недавнюю обиду и злость она ощутила сочувствие к юноше. Вспомнилось, как в детстве сын кузнеца две недели хвастался, что поедет с отцом на охоту впервые. Свежевать дичь ему было привычно, а вот когда впервые убил, мальчишки говорили, что видели его зарёванным по возвращении с охоты. Одно дело свежевать, а другое - убить самому.
- Посмотри на меня. Хорошо. Всё хорошо, слышишь? - убеждала она его, - Пойдём, сядем?
Предложила она, указав взглядом на поваленное дерево.
- Альфред, послушай, пойми... Иначе никак... Ты всё сделал правильно. Либо мы их, либо они - нас, понимаешь? - так говорили и в деревне, но теперь от перестановки слагаемых сумма вобщем-то не менялась.
Она снова коснулась щеки Альфреда, успокаивающе погладив и глядя в его глаза. Но чувствовала странное смятение, даже представить могла, что он опять ей скажет: "Как ты можешь, Сара?!". А вот могла! А он? Мог ли он?
Отредактировано Sarah Chagal (2023-01-17 15:14:49)
Птица ночная не пела, и даже новый порыв ветра не оживлял здесь звуки: всё кругом замерло то ли в ужасе, то ли в изумлении от созерцания кульминации этого странного сломанного спектакля.
Взор метался и не решался снова опуститься вниз — туда, где, тяжелея на руках, лежало хладеющее тело. Скользил по белому, отдающему хрустальной синевой полю. Цеплялся за покрытые инеем ветви, что ещё полчаса назад казались обрамлением волшебной сказки. Теперь они — терновый венец, который мучительно впивался в воспалённую совесть.
Крови Сандро хватило, чтобы вернуть контроль над разумом и избавиться от чужеродной нужды. Алая жидкость отличалась вязкостью и температурой от той, которую Альфред незадолго попробовал с собственных пальцев: эта была особенно горячая, почти обжигала рот. Вот только вкус немного отдавал горечью. Наверное, как дешевый алкоголь из какой-нибудь местной таверны. Совсем не то, чего он хотел. Ничто не могло быть лучше того заветного нектара, что преследовал его в совершенном сосуде всю эту ночь. Желание помочь обернулось бессмысленным, предательским, неправильным сюжетом, в котором не место былой беззаботности и туману мечтаний.
Руки заметно дрожали. Альфред успел нависнуть над Сандро, чтобы опустить ему веки, перед тем, как длинные тени выползли из глубины леса и переплелись в образ на периферии зрения. По багровому шлейфу юноша узнал Сару.
И этот мужчина, видимо, был хорошо с ней знаком – в деревнях все друг друга знают. Он даже по-добрососедски обратился к ней «дочка», хотя они не родственники. Едва ли Альфред мог вспомнить такое отношение к себе: по-доброму к нему обычно обращались тогда, когда он приносил пользу. За исключением, может быть, профессора Абронсиуса. Теплилась надежда, что вдруг он даже сейчас не забыл о своём преданном ученике, впервые за всё время сетуя на то, что тот его оставил. Но Альфред ничего не мог с собой поделать. Он был во власти той тёмной силы, которую почувствовал после пробуждения на снегу. У него не было выбора... И сейчас корил себя за эти мысли, понимая, что оправдания можно искать целую вечность. Какой в этом смысл, если итог не изменить: он потерял единственного человека, который был с ним.
Саре повезло больше. О ней было кому горевать в бескорыстной материнской заботе — о, несчастная мадам Шагал. Слышать эти причитания прошлым вечером ощущалось как потрогать осколки разбитого стекла. Каково это — жить такую простую, но искреннюю жизнь, не знать безделья ни в быту, ни в молитве и в одночасье лишиться всего: доченьки, мужа, прежних будней — и дальше жить совсем одной на свете? Дрогнуло ли что-то в Саре при разговоре о её бедной маме?
Пока Альфред мысленно пребывал в неуютном от горя трактире, его взгляд невольно застыл на шее Сандро, где мозолили глаз две маленькие глубокие ранки, заставляя вспомнить тот момент, когда он впервые их увидел. Отца Сары тогда нашли в лесу, принесли окоченевшим. Альфред попросил горячей воды, надеясь, что того ещё можно было спасти так же, как спасли профессора прошлым вечером, но Абронсиус тут же начал осматривать мужчину на предмет укусов и оказался прав. Эти маленькие дырочки находились по всему телу: на шее, запястье, предплечье, голени. Шагал умер от потери крови за считанные секунды, а его убийца был явно изощрённым перфекционистом: ни капли мимо, даже отсутствовали подтёки возле ран. Альфред смотрел на это завороженно и встревоженно, хотя зрелище вызывало некоторую брезгливость. Но хуже, наверное, были только попытки местных скрыть правду. Казалось, что эту деревню связывает с кровопийцами нечто большее, чем просто страх перед ними. А потом Шагал восстал — болезненно-бледный, но совсем не отягощенный бытием, с десятикратно приумноженной жадностью и изворотливостью, сам привёл путников к замку. К замку, где единственный праздник — пляска смерти.
Ныне Альфред рассматривал следы вампирского пиршества от собственных рук, а воспоминания складывались воедино, словно пазл. Почему-то только сейчас ночь пролила тусклый свет на истинный смысл того, кем он стал. Его первая жертва — всего-навсего заключительный этап метаморфозы. Не более и не менее.
Альфред почувствовал себя безнадёжно грязным и запятнанным. Его почти тошнило от чувства вины перед Сарой, если в её глазах он станет трусом. Если она решит, что его обещания — пустые слова. Если она не захочет понять, что быть среди людей — это подписать себе же смертный приговор. Но что его по-настоящему беспокоило, так это то, что он не справится с непоседливым нравом Сары и не сможет уберечь её от опасности снова, что они не сумеют обуздать жажду, и этот кошмар будет их преследовать целую вечность. Они враги для мира, в котором так мечтали обрести свободу.
Сара повернула голову Альфреда, заставляя встретиться с ней взглядом. Её прикосновение было таким жизненно необходимым, но в то же время слишком бесцеремонным, что он с трудом удержался от порыва отстраниться, закрыться, а то и вовсе убежать прочь. Она старалась его утешить, а он лишь умоляюще смотрел ей в глаза и кротко кивнул на предложение пересесть.
Альфред поднялся с колен и принял более достойную, но всё ещё подавленную позу около поваленного дерева. Он стоял, опустив плечи и голову, вздыхая прерывисто, словно ему не хватало воздуха, и старался больше не смотреть на бездыханное тело Сандро. Один вопрос всё время крутился у него в голове и вдруг сорвался с уст, хотя он не был до конца уверен, что по-настоящему хочет знать на него ответ. И этот вопрос был адресован то ли самому себе, то ли Саре, то ли Господу:
— Почему это случилось с нами?
В эту проклятую ночь, всеми силами спасая Сару, он молился как в последний раз. Чем был занят Бог, что на грани перед пропастью позволил их душам упасть? Ведь они, падающие, были как цепь домино, которую невозможно остановить. Только бы напомнить жестокому Богу, что бесчувственные костяшки не сгорают от тоски и чувства вины. Они не теряют близких в потоке страстей, не сходят с ума от мнимого чувства свободы, а потом, когда приходят в себя, не ранятся об осколки собственных мечт, становясь врагом для всего живого. Если Всевышний в самом деле есть, то как у него хватает силы духа подвергнуть свои творения таким испытаниям?
— Я не знаю, что это было, но я этого совершенно не хотел… Я слышал биение его сердца за версту отсюда. Ноги как будто сами вели меня куда нужно… И когда приблизился, этот стук был просто оглушительным, ты ведь тоже его слышала? — Альфред взглянул на Сару, ища подтверждения своему вопросу, лишь бы убедиться, что он не один сходит с ума.
— Хотя физически чувствую себя лучше, чем когда мы стояли там, — он кивнул в сторону леса, — но как можно наслаждаться, забирая чужую жизнь ради собственной? Разве можно не ненавидеть себя за это? Ты говоришь так, словно была к этому готова.
Сара касалась щеки Альфреда, а он всматривался в тёмные глубины её глаз, не находя в них своего отражения — ни силуэта, ни лица. Только пустые блики от неверного света луны, что очерчивали пространство позади него.
Отредактировано Alfred (2023-05-14 22:02:16)
Вы здесь » Musicalspace » Фандомные игры » Kinder der Nacht
