Разумеется, Страйд вовсе не был уверен в том, что эти вопросы следует задавать. И еще меньше — в том, что желал получить на них ответы. Информация как приговор, как последний гвоздь в крышку гроба. Если ты напротив преступника, а то и убийцы, и понятия не имеешь, кто он и чего от тебя хочет, твои шансы выжить гораздо выше, ведь тогда служители порядка также останутся в неведении, даже если ты будешь часами старательно припоминать все заметные черты и опишешь нюансы внешности с дотошностью судебного эксперта. Но стоит только выяснить имя и мотивы, как преступление становится чем-то невероятно личным, делом буквально жизни и смерти, потому что нельзя, просто невозможно упустить свидетеля, который знает слишком много. Страйд, пожалуй, знать все-таки не хотел, сохранить жизнь и рассудок казалось куда важнее.
Он не ответил, конечно. Не ответил, но напрягся, готовясь одновременно вступить в бой и дать деру, петляя, как подстреленный заяц, по подворотням. Какой из двух вариантов даст больше шансов? Хуже всего, что времени на раздумья тоже нет, и мозг просто отказывается соображать, посылая лишь отчаянные сигналы, сравнимые разве что с вывеской "Красной крысы" или какого-нибудь еще заведения сходной злачности, — спасаться, спасаться любым способом, только не стоять на месте, не ждать, не слушать.
Страйд запоздал буквально на секунду, когда незнакомец двинулся по кругу, будто обходя загнанную в ловушку жертву. Подрагивающий конец трости все так же был направлен ему в живот, и достаточно было одного лишнего движения, одной лишь попытки напасть, чтобы Страйд пустил ее в ход. Но что толку? Крепкая добротная трость, выточенная из дерева твердой породы, казалась хрупкой веточкой — настолько мощным выглядел незнакомец. В руках его чувствовалась сила, позволяющая ему без особого труда сломать что деревянную палку, что чью-нибудь некстати подвернувшуюся шею... А разговор, как и незнакомец, словно сделал круг и вернулся к Люси, к рыжей шлюхе, которую сегодня посещал Страйд. В ней все дело? Он уже открыл было рот, как слова ударили под дых, выбивая воздух, готовую слететь с языка фразу, мысли...
— Откуда... что вы знаете вообще? — в ужасе прошептал Страйд, только сейчас понимая очевидное: он не случайная жертва. Слишком много известно этому человеку... дьяволу. Слишком личное он сейчас говорит, слишком ярко горят его глаза меж неряшливо свисающих нечесаных прядей, и обманывать себя тем, что это лишь отсвет фонаря, Страйд уже не мог. — Я больше не приду к ней, к этой рыжей... Люси. Не прикоснусь, слышите? Только оставьте меня в покое.
Сейчас он был готов пообещать что угодно, полный уверенности, что без труда выполнит данное слово. Ни рыжая блудница, ни ее благородная соперница не стоили его драгоценной жизни, а почему-то именно такую угрозу Страйд почувствовал сейчас буквально кожей. Не нужны этому человеку ни деньги, ни обещания, ни даже леденящий кровь ужас, который сковывал по рукам и ногам, заставлял волоски на загривке шевелиться, а зубы постукивать. Жизнь Саймона Страйда — вот цена этой встречи.
— И к Эмме больше не подойду, пусть доктор будет спокоен! — Что за чушь, что за бред? Как будто этот громила мог что-то передать Джекиллу. Как будто этому громиле вообще есть дело до Джекилла... — Надеюсь, его вы тоже подкараулите в подворотне, — выпалил Страйд.
И, не дожидаясь ответа от ночного гостя, резко взмахнул тростью в его сторону, будто намереваясь ударить. В действительности же это был обманный маневр — сразу после выпада Страйд бросился в подворотню, грохоча каблуками по камням мостовой. Звук оглушал его, в груди не хватало дыхания, сердце заходилось в бешеном ритме и грозило выскочить из груди, когда он завернул за угол дома, а потом еще раз, отчаянно пытаясь запутать преследователя.
