В покоях Сиси уже несколько часов не смолкал гомон от десятка голосов. В этих ярко освещенных комнатах помещалось просто неприличное количество людей, постоянно сменяющих  друг друга. Каждый из визитеров считал своим долгом поцеловать тонкую кисть девушки или расцеловать ее в обе щеки. Пожалуй, это еще было можно стерпеть, но вот их липкие взгляды — невозможно. Все присутствующие разглядывали Елизавету, будто бы она была диковинной зверушкой. Каждый ее жест, каждый взгляд вызывал новую волну оживленного шепота.

Конечно, Сиси за свою жизнь побывала на многих приемах, но нигде к ней не выказывали подобного интереса. В основном все взгляды были прикованы к Елене, которая неустанно демонстрировала всем свои таланты. Старшая сестра безупречно говорила по-французски, музицировала и танцевала. Пока она нежилась в свете софитов, Елизавета могла без особых проблем ускользнуть с бала. Там, в тени садов, она безошибочно угадывала фигуру отца, который наслаждался тишиной и свежим воздухом. Вместе они читали стихи, обсуждали путешествия мужчины и играли в детскую игру, сутью которой заключалась в том, чтобы подобрать тому или иному человеку наиболее подходящие по характеру животное. Сиси в такие моменты не уступала в остроумии своему отцу.

Что ж, если подумать, вон та пышная барышня, держащая в руках поднос с закусками, была похожа на  розовенькую свинку. Кажется, она даже похрюкивала, когда поздравляла девушку с прекрасным выбором. Сиси в один момент живо представила, как у женщины за спиной вырастает свиной хвостик, которым она довольно двигает сквозь ворох юбок. Фантазия была столь яркой, что вызвала непрошенной смешок у девушки. «Похоже в скором времени на подносе не останется ни одной закуски‎», — подумала принцесса, — «Тем лучше. Может быть, хоть голод заставит их уйти!» Краем глаза Сиси заметила, как вытянулись лица двух дам, что неотрывно следили за ней. Ее неприкрытый веером смех, кажется, вывил их из равновесия. Приличная леди ведь должна была во всем соблюдать этикет, как любила говорить Людовика. На что отец всегда одними губами шептал: «не должна».

Елизавета оглядела людей вокруг себя. Столько новых лиц, столько новых имен — и все смотрят неотрывно на нее. Девушке очень захотелось показать им язык, а затем открыть массивные стеклянные двери и убежать в сад. Однако обиженный взгляд, который то и дело бросала на нее Елена, удерживал принцессу от подобных действий. Сиси чувствовала вину за то, что заняла место старшей сестры. Но стоило ей вспомнить лицо Франца Иосифа, как все тучи в ее голове рассеивались. Его теплый взгляд и улыбка покорили сердце юной принцессы. Отчего-то она была уверена, что пока они есть друг у друга — они победят весь мир. Весьма самонадеянно для той, кто должна была в скором времени стать Императрицей.

Неожиданно все голоса в комнате резко стихли. Это заставило Сиси вынырнуть из своих мыслей и растерянно захлопать глазами. «Неужели, все?», — проскользнула в голове радостная мысль. Все присутствующие склонились в почтительном поклоне. По спине принцессы пробежал табун мурашек. Елизавета догадывалась, кто стоял за ее спиной, но отчаянно не желала поворачиваться. София пугала ее своим неживым, ледяным взглядом.

Когда все спешно покинули покои принцессы, ей пришлось все же повернуться. Она собрала все свои силы в кулак и прямо посмотрела в глаза будущей свекрови. Оценивающий взгляд женщины выдержать было нелегко, и все же у Елизаветы это получилось. Сиси до боли сжала кулаки за спиной, затем медленно встала и присела в поклоне. Книксен вышел чуть неловким, принцесса слегка завалилась на бок, но быстро восстановила равновесие.

— Быть достойной вашего сына? — спросила наугад девушка.

София Баварская производила впечатление на всех, и Елизавета не была исключением. Родства с тетушкой она не испытывала, но теперь была вынуждена смотреть на нее как на свекровь, и легче не становилось. Женой Франца Иосифа должна была стать совсем другая сестра, но так уж вышло, против любви не хотели идти ни император, ни юная принцесса. К чувству беспокойства о грядущем, об отношениях с Софией примешивалась вина перед Нене, лишившейся того, к чему ее готовили. Сестры до сих пор не поговорили, не обсудили перемены в жизни обеих, Елизавета не представляла, как начать разговор с Еленой. Да и мысли, тянущиеся постоянно к возлюбленному, отвлекали от придумывания слов не то оправдания, не то поддержки для старшей сестры. Для нее, конечно, найдут мужа, но...

...но об этом Елизавета подумает позже. Потому, что сейчас она понимает, что Софии не особо нравится ее ответ. Хотя Сиси считает, что это самое правильное, что могла бы она сказать. Но тут уж приходится вспомнить, что выходит она замуж не за просто бюргера, а за императора великой империи, в которой волнами на реальность накатывают проблемы. Одна за другой, требующие внимания правителя. И вот уже мерещится разлука, наводящая тоску в душе, а сейчас пристальный взор матери Франца Иосифа снова и снова выхолаживает все предвкушение.

Вопрос тетушки вгоняет Елизавету в растерянность. Она сцепляет руки, переплетает пальцы на пышной юбке платья. Сейчас было бы к месту, чтобы кто-нибудь вошел в комнаты принцессы. Мать, отец, кто-то из сестер, братьев, да хотя бы сам Франц. Нет. Не Франц. Сиси не могла не понимать, что ей нужно прояснить отношения с Софией, и прятаться за спину мужа будущей императрице не к лицу. Но ее не готовили к этому. Вся жизнь Елизаветы Виттельсбах была далека от дворцовых интриг и правления страной. Она ездила верхом, сочиняла стихи, рисовала, мечтала отправиться с отцом в большое путешествие, увидеть мир. Дворцы? Правление? Этикет? Условности? Нет, это все было таким далеким, как и этот испанский церемониал, о котором Сиси, само собой, не слышала, не внимая учениям матери. Людовика пыталась, честно пыталась воспитать дочь достойным образом. С другими детьми получалось, но не с Елизаветой. Не вина матери, просто такой была Сиси, и в какой-то момент показалось, что герцогиня махнула рукой, решив, что и так возьмут замуж, за имя и красоту.

В пору было пожалеть, что не слушалась матери, но сожаление не поможет сейчас. И Елизавета честно признается:
- Увы, с этим церемониалом я незнакома. Буду благодарна, если вы меня просветите, - девушка улыбается, чуть смущенно. Старается перекинуть своими словами мостик через пропасть непонимания, по обе стороны которой они с Софией стоят. Но они любят одного мужчину, и ради него Сиси готова пытаться найти общий язык с тетушкой. И стоит покорно, хотя весь дух непокорности просачивается даже в повороте головы.

Девушка набирает воздуха в легкие и произносит:
- Я люблю вашего сына. И не хочу его подвести. И сделаю все для того, чтобы он не разочаровался во мне. И вы - тоже.

Франц озвучил простые и понятные вещи, и даже неприспособленная к интригам Елизавета легко их поняла. Да и мать, скрепя сердце, не особо желая в ущерб Елены поддерживать Елизавету, не могла не посоветовать ей найти общий язык с эрцгерцогиней. Но ни Франц, ни Людовика не соизволили подсказать юной принцессе, как именно ей завоевать хорошее отношение тетушки, казавшейся слишком строгой, чтобы понять тонкие грани ее характера.

На миг все же кажется, что тропки к душе эрцгерцогини проложены бесхитростным признанием в любви к ее сыну. В самом деле, какая мать не проникнется чувством к ее ребенку? Даже если это эрцгерцогиня, а ее сын - сам император Австрии. И все же, есть "но", которое провисает в воздухе многоточием слов и непростым вдохом. Неужели все бесполезно? Неужели София Баварская не услышит племянницу, не примет ее в качестве супруги Франца Иосифа?

Елизавета следует за Софией, глядя в ее прямую, как палка, спину. Несгибаемую, твердую, непроницаемую. Елизавета несовместима с покорностью, но она пытается, хотя внутри все бурлит безотчетным раздражением: долго не получится сдерживать норов, если придется натыкаться на волну сопротивления. Но нет в душе Франца чувства к Елене, и этот брак сделает обоих несчастными, так зачем пытаться к нему вернуться? И кто оспорит решение императора, уже решившего, на ком изволит жениться.

За такими размышлениями Елизавета едва не врезается в Софию, остановившуюся. Свекровь привела принцессу в сад, полный цветов, поразительных по своей красоте - ярких, строгих, неприступных. Их красота была холодной, как красота самой Софии Баварской, чопорно стянутой в объятиях своего корсета и условностей. Китовый ус собственного корсета впивается в ребра, вызывая ненависть к нему, но тут не выйдет бегать босиком и в распущенной шнуровке, а дышать просто невозможно. Иногда кажется, что Елизавета потеряет сознание из-за невозможности вдохнуть полной грудью. Мешает это и сейчас - дышать и чувствовать пьянящий аромат бездонной красоты, чуждой девушке. Нет, это не то. Истинная красота кроется в полевых цветах альпийских лугов, где по утренней росе можешь пробежать босиком, оголяя подолом щиколотки, где пчелы жужжат над опыленными цветами, где тугие стебли ромашек сплетаются в бело-желтый венок, что краше любого венца из сокровищницы Габсбургов.
Одуванчик, полевой клевер... образность Софии делает ей честь, но сквозь образы Елизавета видит, не дура вовсе. Она уже не улыбается, когда тетушка берет ее пальцами за подбородок, смотрит ей в глаза, заставляя себя успокоиться. Не бояться. За ее плечом стоит незримая тень Его императорского величества.

- Если пропалывать грядки, то не останется ни одного одуванчика, вы правы, тетушка. Но беда в том, что, порой, одуванчики искреннее, чем эти прекрасные розы, честнее. И ведь не садовник решает, что высаживать в саду, не так ли? - Елизавета мягко, но уверенно высвобождается из рук Софии, делая два шага назад. - Я знаю, что не такую невестку для себя вы хотели, не такую императрицу для Австрии. Но разве последнее слово не должно быть за императором? Разве вы не должны помочь мне? Я готова учиться, не заставляйте меня повторять это еще раз.
В конце концов, они обе говорят на одном языке, немецком.

[indent] Подсознательно Елизавета все ждет, что эрцгерцогиня просто возьмет и потребует оставить Франца Иосифа в покое. Просто отказать ему, разорвать помолвку, сбежать в Баварию, оставив привилегии стать императрицей Елене. Будто бы речь только об этом. Но София не требует прямо, идет обходными путями, стремится подтолкнуть к решению саму девушку, пугая ее тем, что ждет за пределами маленького и уютного мирка, в котором росла принцесса. И да, Елизавете страшно - страшно потерять себя в новом сложном мире, страшно стать не такой, страшно поддаться чужим словам. Если бы речь не шла о любви, она бы давно все бросила, отказавшись от предложенного: ей всегда не хватало амбиций, в этом она походила на отца. И не чувствовала никакой ущербности. Но любовь, вот что вело ее сейчас по непростому пути выбора, и стоило лишь задуматься о бегстве, как сразу же перед глазами вставало лицо Франца Иосифа, и больше не возникало никаких сомнений.
[indent] На миг кажется, что своим упрямство Елизавета доводит тетушку до белого каления. Но София на то и эрцгерцогиня, так и не удается увидеть на ее лице хоть что-то. И даже тон не меняется. Но те слова, которые произносит женщина, начинают действовать на Елизавету раздражающе. Словно они ходят по кругу, словно она похожа на предательницу, которая повернется спиной к любимому мужчине и уйдет.
[indent] Нет уж. Не дождется этого тетушка.
[indent] - Ваш опыт, тетушка, - принцесса вздергивает подбородок, - предлагает мне уйти. Сбежать. Предать вашего сына. Вы считаете меня глупенькой и слабой, но все еще не можете сказать прямо, чего от меня хотите. Уж точно не того, чтобы я осталась.
[indent] Елизавета проводит ладонями по юбкам - они вспотели от волнения. Она в самом деле утомилась от чужого внимания и бессмысленного спора. И очень старается не проявить своего характера, памятуя просьбу Франца Иосифа. Она сделает все, чтобы отношения с матерью любимого сложились, но видит Бог, хотеть этого должна не только она.
[indent] - Я не собираюсь вас ни в чем винить, даже если вы не пожелаете не помогать. Но я никуда не уйду, вашего сына не оставлю. Я люблю его, он любит меня, и поступить иначе сродни предательству. Если я это сделаю, то вместо одной несчастной Елены будет трое несчастных. И да, я знаю, что лишила Елену того, к чему она готовилась, но я верю, что сестра будет счастлива. Главное - хотеть этого.
[indent] Легкий ветерок от взмаха веером Софии обдает Елизавету каплями прохлады, вьющиеся прядки взлетают в воздух. Она отводит взгляд от эрцгерцогини, вдруг ощущая себя невероятно одинокой: она заняла место, предназначенное старшей сестре, так вышло, но даже в этой ситуации хотела рассчитывать на поддержку матери. И все же, не получает ее. Ни матери, ни тетушки, никого. Такое ощущение, что все вокруг только и ждут, как она споткнется по пути к алтарю. И никто не протянет ей руки, кроме Франца Иосифа, в него Елизавета верит.
[indent] Невзирая на духоту, что повисла в воздухе тяжелым маревом, Елизавета начинает дрожать - холодный пот сползает капельками по спине под плотно затянутым корсетом. Воздуха не хватает, плотные пластины не дают вдохнуть. Главное, не упасть сейчас на глазах Софии в обморок, эрцгерцогиня не преминет высказаться на счет этого, что-то вроде того, что будущая императрица не может даже в корсете выдержать несколько часов, ведь раньше она им вообще почти не пользовалась. Но принцесса держится, она даже не пытается подтолкнуть разговор к финалу, чувствуя чужое любопытство кожей. На них наверняка смотрят, но Елизавета не оборачивается, не ищет зрителей взглядом. Не хватало еще потакать им в их надеждах.

Отредактировано Anne de Bueil (2024-06-17 20:52:54)