Тогда всё было по-другому. Они были другими. Еще наивными, еще не понимающими, как стоит беречь чувство, рожденное изнутри желанием, а каким — так у каждого свои. Не сравнивать — самое сложное, когда саднящие раны, скрытые платьем, открываются и кровоточат образами, смазанными настоящим. Словно марево какое, Арамис касается Анны, и сквозь его прикосновения ощущается позабытое, принадлежащее аббату, умершему, но... Никаких «но» ведь. Он в самом деле умер. А возродился совсем другим.
    Мы рады всем, кто неравнодушен к жанру мюзикла. Если в вашем любимом фандоме иногда поют вместо того, чтобы говорить, вам сюда. ♥
    мюзиклы — это космос
    Мультифандомный форум, 18+

    Musicalspace

    Информация о пользователе

    Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


    Вы здесь » Musicalspace » Фандомные игры » Сильней на свете тяга прочь


    Сильней на свете тяга прочь

    Сообщений 1 страница 17 из 17

    1

    Фандом: Последнее испытание
    Сюжет: основной

    СИЛЬНЕЙ НА СВЕТЕ ТЯГА ПРОЧЬ
    https://imgur.com/FzmivQ4.jpg https://imgur.com/EZQSN7Z.jpg https://imgur.com/7rYg27a.jpg

    Участники:
    Laurana Kanan, Tanis Half-Elven

    Время и место:
    Квалинести и ближайшие окрестности, 304 ПК


    Когда все вокруг не устают напоминать, что ты среди них лишний, не такой, неправильный, однажды захочется взглянуть и на другой мир - на людей, их быт и отношения. И, может быть, найти в себе вдобавок к эльфийской другую часть, ту, которой тебя попрекают всю жизнь. Но что делать с юной эльфийской принцессой, увязавшейся за тобой?..

    +1

    2

    "Может, это было бы не так заметно, если б ты не напоминал мне постоянно". Танис едва не произнес это вслух, чудом удержался, не потому что опасался задеть или оскорбить Гилтанаса, а просто не желая начинать новый виток ссоры. Выслушивать раз за разом доводы о собственной гнилой натуре, о двойственности, порочности, намертво въевшейся в него от рождения, было невыносимо. И еще невыносимее - осознавать, что все это правда, пусть и отчасти. Нет, не отчасти. Ровно наполовину. Ровно настолько, чтобы Танис постоянно чувствовал себя в Квалинести лишним. Шпионом, прокравшимся тайком, вором, претендующим на эльфийские богатства. Соглядатаем, жадным до чужих секретов и таинств. Человеком в святая святых эльфов. При всем желании Танис не мог оградить Квалинести от этого человека - тот смотрел его глазами, чувствовал его сердцем и его же устами пытался защититься, отбить постоянные нападки всех и каждого, кто считал своим долгом в очередной раз клеймить недоэльфа, по недосмотру взятого в королевскую семью.
    И человек, и эльф безмерно устали. И человек, и эльф хотели мира, не искали ссор и искренне желали быть принятыми. Им обоим казалось, что они делали для этого все возможное. Но, видимо, все же недостаточно.
    Танис вскинул на Гилтанаса взгляд, больше не ища понимания. Куда ушло то время, когда они были почти друзьями? Почти, потому что и тогда он ощущал тень отчуждения, которую бросала неувядающая память о его рождении. Но за детской возней случались моменты, когда он, увлекшись, ненадолго забывал, кто он и как попал в Квалинести. Счастливое было время.
    - Ты был бы рад, если б я исчез, верно? - с грустью поговорил Танис, не стремясь, однако, скрыть нотку злости в голосе. Эльф безмерно скорбел, человек был в ярости и ощущал себя совершенно беспомощным, запертым в какой-то пустой комнате без окон и дверей, откуда невозможно достучаться до тех, кто молча стоял за стенами. Но мысль отчего-то показалась здравой. А что если и правда... исчезнуть? Избавить от себя Квалинести, пусть вздохнут свободно. Портиос, может, наконец сменит выражение лица, если, конечно, презрение, которое Танис замечал регулярно, не приросло к нему намертво. Гилтанас вздохнет свободно и будет доставать пламенными речами кого-нибудь другого. Вот только... да, Лорана.
    Танис на миг утонул в ее взгляде, гадая, как давно она здесь и сколько успела услышать. Он изо всех сил старался не втягивать юную принцессу в ссоры с ее братьями, оградить от жестких, часто несправедливых слов, предназначавшихся только для его ушей, но разве это возможно? Стычки случались все чаще, Гилтанас отчего-то последнее время был сам не свой, а Танис растерянно недоумевал, в чем успел провиниться снова, и снова, и снова, и старался быть как можно незаметнее.
    - Я пойду, - наконец, добавил он, склонился и поднял с земли брошенный в безотчетном порыве лук. Еще пригодится. "Не буду вам мешать", - так и просилось, но с языка не слетело. Оставить брата и сестру наедине решать семейные дела, к которым он не имеет и не должен иметь никакого отношения, - долг Таниса Полуэльфа, полудруга, полуврага. Что ж, сегодня он, наконец, готов сделать то, к чему его подталкивали всю жизнь. Только захватит несколько необходимых вещей из дома, точнее, из того места, которое всю жизнь пытался считать домом. Пожалуй, теперь Квалиност придется мысленно называть только так.

    +2

    3

    Лоранталаса в воодушевлении шла по направлению к дальней части дворцового парка, где обычно упражнялись в воинском искусстве мужчины или в укромных уголках сидели влюбленные парочки. Сегодня ей удалось сбежать пораньше от забот и многочисленных уроков для истинных леди, заключавшихся более в танцах, светских беседах и изящных искусствах, чем в чем-то действительно практичном, как ремесла, целительство или воинское искусство. Такие вылазки были её редкой возможностью заниматься тем, что было ей истинно интересно: несколько лет назад она уговорила своего названного брата Танталаса, который всегда был к ней очень добр и которым она искренне восхищалась, в тайне обучать ее стрельбе из лука и обращению с иным оружием. Обычно женщины королевской семьи Квалинести могли постигать только искусство ритуального танца с мечами, и то лишь по достижении сорока лет, когда, по общему мнению, их тело входило в должный возраст, тогда как ее братья взяли в руки мечи и копья, когда им не было и пятнадцати, видимо, их тела взрослели и формировались быстрее. Её увлечение оружием, политикой и даже историей войн не нравилось отцу и братьям, и если бы кто-то узнал, что Полуэльф, как пренебрежительно его звали сородичи, обучает ее такому, отношение к нему со стороны её семьи испортилось бы ещё больше. Чтобы придать их занятиям более благопристойный вид и не вызывать лишних вопросов, Лорана обычно объясняла, что уходит в дальний уголок парка, чтобы порисовать этюды или понаблюдать за тем, как упражняются братья.
    Подходя к поляне, которая обычно служила стрельбищем, принцесса услышала голос Гилтанаса:
    -.... и такой же грубый, как твой варвар-отец, бастард!
    Лорана ускорила шаг, стремясь как можно быстрее достичь места, пока привычная перепалка не переросла во что-то большее. Презрительное отношение её братьев к Танталасу не было для неё секретом, однако при ней они старались соблюдать хоть какую-то видимость приличий и не переступать границ пусть и пренебрежительного, но формально нейтрального тона. Такого обращения своей семьи с воспитанником отца она решительно не понимала, ведь ребенок не виноват в том, как он появился на свет, а поведение самого Полуэльфа было куда благороднее и учтивее, чем у Гилтанаса или Портиоса.
    - ….если б я исчез, верно? - тихий ответ Таниса эльфийка, наконец придя на поляну, услышала не целиком, но грусть в его голосе больно кольнула ее сердце.
    Через несколько мгновений тишины и тяжелых, наполненных презрением и злостью взглядов, Полуэльф произнес: “Я пойду”, поднял с земли лук и ушёл, оставив её наедине с братом.

    - Зачем ты так с ним, Гилтанас? - начала было Лорана, но брат её довольно резко оборвал:
    - Не лезь не своё дело, сестра, ты ещё мала и к тому же женщина, вопросы чести семьи не для вас.
    - Но он же ничего не сделал, а вы с Портиосом всегда пытаетесь зацепить его из-за его происхождения.
    - Зато ты всегда пытаешься его защищать, прямо как его мать-Ca… - бранное слово почти сорвалось с его губ, но он вовремя одумался, всё-таки Лоранталаса была юной принцессой и говорить в её присутствии такое было слишком.
    Вместо ответа эльфийка лишь грустно опустила взгляд. Братья не одобряли её заступничества по отношению к Танталасу, и с годами отношения в королевской семье становились всё напряжённее. Лоране очень нравился Танис его мягким, но непокорным нравом, ее восхищала его мужественность и несколько природная грубоватая сила на фоне ее более изящных родичей, к тому же её сердце переполнялось сочувствием и жалостью к нему.
    - Я тоже пойду, брат, - после продолжительной паузы нарушила тишину принцесса, - скоро у меня урок игры на флейте, а мастер Эленистан не любит, когда к нему опаздывают.
    С этими словами она ушла прочь с поляны, не дожидаясь ответа брата. День был испорчен, вместо таких любимых занятий с Танисом она стала свидетелем грубой ссоры, а разговор с Гилтанасом после ухода Полуэльфа опечалил её ещё больше, но сильнее всего её задели слова самого Танталаса. Как он сказал? “Если я исчезну”? “Кажется, он задумал что-то мрачное,” - сделала вывод для себя Лорана и решила поговорить сердечным другом до того, как он сделает что-то непоправимое.
    Покои Таниса, по размерам и убранству не сильно отличавшиеся от покоев прочих её родичей, располагались, однако в дальней, менее украшенной, части дворца, в противоположной стороне от её комнат и комнат её кузин, теть и прочих женщин. Этикет не одобрял, если девушка посещала одна комнаты мужчины, не связанным с нею брачными или кровным узами. Статус Танталаса при дворе был двусмысленным, формально он был её названным братом, и приходить к нему ей не возбранялось, однако он считался бастардом, грязной кровью, плодом насилия и разврата, что в целом делало их общение не очень поощряемым, особенно по мере ее взросления. Чтобы лишний раз не вызывать гнев братьев, она предпочитала пробираться в покои друга тайно, залезая в окно по стволу росшего под ним дерева. Танис наверняка не одобрял этот ее способ попасть к нему, но прямого запрета не высказывал, поэтому Лорана, не привыкшая получать отказы, периодически этим пользовалась, как, например, в этот раз. На самом деле урок флейты был назначен после дневной трапезы, до которой оставалось еще две части солнечного круга, так что времени на беседу с другом сердца у неё оставалось в достатке.
    Проследовав привычным маршрутом, эльфийка присела на ветви деревня, постучала в приоткрытое окно и, не дождавшись ответа, влезла в него.

    Отредактировано Laurana Kanan (2023-12-03 13:41:16)

    +3

    4

    Пойти сразу домой отчего-то не вышло. Вместо этого Танис немного углубился в лес, пытаясь успокоиться, и некоторое время стрелял из лука по листьям, выбирая те, что располагались на самых вершинах. Стрелы с легкостью пронзали мясистую зелень, а затем терялись в ветвях и траве, и Танису пришлось потратить некоторое время, чтобы отыскать и забрать их все. Раскидываться стрелами негоже, особенно когда они могут понадобиться в ином деле, которое пора уже, наконец, осуществить. Пусть не в полной мере, пусть он пока не готов к окончательному побегу из Квалинести, однако нужно взглянуть и на широкий мир, раз уж та среда, в которой он вырос, настойчиво его выталкивает. Будет ли ему место там, за пределами эльфийских земель? Или приставка "полу-" работает в обе стороны, и там будет мешать его другая часть, эльфийская, худо-бедно принимаемая здесь? У Таниса не было ответов, и он не рассчитывал получить их с легкостью. Но исчезнуть из Квалиноста хотя бы на время, чтобы получить долгожданную передышку и иллюзию свободы, он был готов и чувствовал в этом необходимость.
    Интересно, заметят ли?.. Разумеется, заметят. И вздохнут с облегчением в надежде, что треклятый полуэльф не вернется. Ему, вероятно, придется обмануть их ожидания и увидеть на их лицах истинное к себе отношение - в который раз. Но однажды он их не разочарует, дайте лишь срок. Оружие, достаточное для самозащиты, кое-какие запасы на первое время, что-то ценное, что можно будет продать или обменять у людей и других рас, что встретятся ему за пределами Квалинести... И мастерство, разумеется, которого он не достиг в полной мере. Танис Полуэльф был еще не готов бежать сломя голову, не оглядываясь, но твердо знал, что однажды это случится.
    С тяжелым сердцем он прошел по королевскому дворцу к своим покоям, то и дело вылавливая взглядом изящные эльфийские фигуры и отчаянно надеясь не встретить Гилтанаса или Портиоса. Не хватало еще продолжения ссоры. Ничего нового они ему так и не скажут, а вот его собственного терпения уже было не достаточно, чтобы молча сносить оскорбления, придирки, упреки в том, чего он при всем желании не может изменить. Да и не хочет уже, если говорить честно. Безысходность, безвыходность искала пристанище в его сердце с детства и, наконец, нашла, поселившись там вольготно и полно. Пожалуй, только Лорана скрашивала его невеселую реальность, сглаживала копившееся напряжение, и тем неприятнее было, что ей пришлось застать часть ссоры.
    Несмотря на внешнее кажущееся спокойствие, которое Танис пестовал всю жизнь, внутри у него все продолжало бурлить. Мысли скакали от его незавидной судьбы к Лоране и обратно, и уже подходя к своим покоям, он не мог отделаться от идеи, что отчасти обязан своим положением изгоя именно ей. Было бы кому дело до жалкого полуэльфа, не проявляй принцесса к нему явной симпатии? Искал бы Гилтанас его общества, настойчиво напоминая снова и снова, что Танис погубит не только себя, но и всякого рядом с ним, начиная с сестры? И... готов ли он вообще променять расположение Лораны на тихую спокойную жизнь лишнего, но не явно ненавидимого?
    Она как будто подслушала - снова, на этот раз его мысли.
    - Лорана?.. - Танис успел войти и запереть за собой дверь, прежде чем поднял глаза, увидел ее и заметно растерялся. - Тебе нельзя здесь быть, - запротестовал он с некоторым опозданием, ощущая разом какую-то нерешительную радость и острый приступ стыда за то, что ей пришлось сегодня услышать.
    Разумеется, нельзя. Девушке в мужских покоях, принцессе в комнате бастарда, эльфийке в компании полуэльфа. Так много "нет", так мало "да" - всего лишь одно, оправдываемое ее капризным "хочу". Но если ее застанут здесь, кто снова будет виноват? Танис, безусловно, никаких сомнений. И все же он был ей рад, пусть и раздосадован ее настойчивостью.
    - Прости за эту сцену. - Он вздохнул и остановился на почтительном расстоянии от нее, не подходя ближе. Скрестил руки на груди, упер взгляд в пол. - Мне жаль, правда. Ты не должна была этого слышать. И видеть тоже.
    И особенно, пожалуй, слышать про его уход. Или как он там сказал?... "Исчезнуть". Едва ли юная эльфийка воспримет это слово как что-то иное, нежели "уйти из Квалиноста", хотя какой-то тихий, почти неслышимый голос внутри, явно человеческий, шепнул Танису другой ответ, от которого кровь застыла в жилах.
    - Я не имел в виду ничего такого, - попытался как-то объясниться он, и больше, вероятно, с самим собой, чем с Лораной. - Не хочу никому причинять боль или неприятности. - А вот это уже было истинной правдой, с той лишь разницей, что боль от его ухода может испытать только один... одна. Это маленькое эльфийское создание, еще не созревшее для серьезных чувств или привязанностей. И Танис вовсе не был уверен, что легко переживет момент, когда она откажется от нежности к нему, повзрослев и обретя иные приоритеты. Не удивится, конечно. Но едва ли примет перемены с той легкостью, с которой Лорана однажды по-иному взглянет на полуэльфа.

    +2

    5

    Очутившись в покоях Таниса и не обнаружив его там, Лорана очень смутилась. Кажется, это был первый раз, когда она оказалась в комнатах своего друга без него. Даже в глубоком детстве, когда она, напуганная историями о призраках и тёмных магах, прибегала к нему в ночи, она не решалась войти без его приглашения. Несколько мгновений принцесса предавалась воспоминаниям о том, как Танис, могучий и сильный, позволял ей прятаться от ночных кошмаров в его постели, утешал её, шептал всякие нежности, и она засыпала в его объятьях с ощущением абсолютного покоя на душе. Она бы очень хотела вернуться в то время, когда неприязнь не разделяла Таниса и её братьев. Иногда её посещали мысли, что чем больше она вступалась за полуэльфа, тем больше на него ополчались Гилтанас и Портиос, вызывая в её сердце отчаянную решимость доказать, что все они заблуждаются в отношении него.
    Отвлекшись от своих раздумий, Лорана оглядела помещение и с некоторым удивлением обнаружила, что находится не просто в комнатах друга, но в комнатах взрослого мужчины, отчего смущение её только возросло. Раньше, пребывая здесь, она не придавала значения отдельным деталям и тому, как они менялись с годами. Обычно всё её внимание занимал хозяин покоев и разговоры с ним. Сейчас она заметила, что деревянный меч и малый лук уступили место настоящему оружию, а книги о приключениях - серьезным трактатам о мире. Особое внимание принцессы привлек необычный острый инструмент, лежащий на умывальном столике, он не был ей знаком и напоминал чем-то нож для писем, но явно не был им. Рядом на кровати лежало исподнее, при взгляде на которое щеки эльфийки вспыхнули.
    Нахлынувшее смущение немного притупило волнение за друга. Тем временем полуэльф всё не возвращался, и Лорана уже готова была отправиться на его поиски, как дверь отворилась, и на пороге появился Танис. Он был погружён в раздумья и не сразу заметил её, лишь пару мгновений спустя с его губ удивлённо сорвалось её имя.
    – Тебе нельзя быть здесь, – произнёс он, явно находясь в растерянности, но на его лице, помимо замешательства, мелькнула и тень радости. Неужели от встречи с ней?
    Лорана понимала, что в его словах есть доля правды. Юная девушка в покоях полуэльфа – повод для недовольства братьев и лишних пересудов во дворце. Но что плохого в том, чтобы быть рядом с тем, кто тебе дорог? Эльфийка уже хотела заверить его, что никто не видел её на пути сюда и проникла она тайком через окно, как Танис заговорил вновь:
    – Прости за эту сцену. Мне жаль, правда. Ты не должна была этого слышать. И видеть тоже.
    Полуэльф остановился на расстоянии, избегая смотреть на неё. Весь его вид – напряженная поза, отстраненный взгляд, тяжелый вздох – говорил о терзающих его чувствах. Тоска? Гнев? Грусть? Лорана не могла определить это точно. Стремясь поделиться с ним своим теплом и прогнать это давящее ощущение, Лорана подошла к нему и протянула руку, чтобы положить ему на плечо. Как он тогда сказал? “Исчезнуть”? Нет, она не могла допустить этого, что бы это ни значило. Полуэльф был дорог её сердцу, и одна мысль о том, что его может попросту не быть рядом, приводила её в ужас и отчаяние. Она, наконец заговорила:
    – Твои слова тогда – “исчезнуть” – что всё это значит? Я не понимаю, Танис, прошу, не делай ничего… – тут она умолкла, не в силах выразить это самое “ничего”. Её разум просто не мог вместить в себя само это понятие “исчезнуть”. Убежать из дворца? Покинуть Квалиност? Уйти из Квалинести? Или…
    — Я не имел в виду ничего такого, – откликнулся на её мысли полуэльф, – Не хочу никому причинять боль или неприятности.
    При этих словах он с нежностью посмотрел на неё, очевидно понимая, что его исчезновение ранит в первую очередь её. И отца, конечно. Потом в его взгляде появилась грусть. Чувствуя, как к глазам подступают слёзы, эльфийка произнесла:
    – Танис, пожалуйста, не исчезай. Боль и неприятность принесли бы не твоё существование, а твоё отсутствие. Если с тобой что-то случится, – тут она прервалась, отводя глаза и смахивая непрошенные слёзы, – я этого не переживу… И это очень расстроит отца и братьев, – уже тише добавила она.
    Лорана была дочерью Беседующего с Солнцами, гордость и следование этикету она впитала с молоком матери. Показывать свою печаль, а тем более плакать в чьем-то присутствии было для неё почти немыслимым, но рядом был Танис, быть может, единственный, кто видел её слезы, и лишиться его было для неё всё равно, что лишиться сердца. Дрожа от плача, она обняла полуэльфа и прильнула щекой к его груди. Он – её. Друг. Брат. Её душа.

    Отредактировано Laurana Kanan (2023-12-29 05:31:37)

    +2

    6

    Только спустя несколько минут Танис запоздало подумал, что в покоях у него не прибрано. Вернее - недостаточно прибрано, чтобы принимать у себя юную принцессу, пусть и проникшую в комнаты не совсем привычным способом. Стыд неприятно вскарабкался холодком по позвоночнику, куснул куда-то под шеей, заставляя поежиться. Книги не на месте, какие-то мелочи, исподнее на кровати, и бритва еще эта... ненужный эльфу предательский атрибут, выдающий в нем не того, кем он должен быть, проживая в королевском дворце и называясь воспитанником Солостарана. Ни одному настоящему эльфу этот предмет не нужен, и только Танис чувствовал в нем острую необходимость, день за днем сбривал настойчиво пробивающиеся волоски со щек, подбородка и даже шеи, пытаясь с помощью этого нехитрого обряда сойти за своего. Лорана наверняка видела его тоже. Поняла, интересно? Или приняла за нож для бумаг? Так или иначе, Танис мог бы и тщательнее следить за своими вещами и убирать все самое интимное, дабы оно не попалось никому на глаза. А что может быть интимнее, нежели прибор, с помощью которого удается прятать самое себя?
    Она тянулась к нему, почти ласкалась, смотрела с какой-то неизбывной тоской, и в какой-то момент Танис подумал, что ее прекрасные глаза вот-вот наполнятся слезами. "Я не стою этого", - едва не проговорил он, разрываясь между желанием утешить свою названную сестру и попытаться раскрыть ей глаза. Казалось, она единственная не понимала или не принимала до конца его незавидное положение. Будь он простолюдином, не имей он в прошлом печальной истории, интереса к его персоне в Квалиносте было бы куда меньше. И Лорана... конечно, ей тоже было бы все равно. Их общее детство - вот что заставляет ее тянуться к нему, искать его взгляда, искренне расстраиваться из-за его вероятного ухода и молить так нежно, что у него самого сердце заходилось от желания поверить ей. Поверить по-настоящему, глубоко и полно, а не только в чистые эмоции невинного создания, не до конца понимающего, почему Гилтанас и Портиос пытаются оградить ее от полуэльфа.
    Слезы все-таки повисли гроздьями на ее длинных ресницах. Не в силах выносить этого, Танис обнял ее, опустил голову, прижался губами к золоту волос. Поцеловал? Наверное, он сам не до конца отдавал себе в этом отчет. Милое дитя, такое чистое, такое наивное и верящее ему безоговорочно. Он чувствовал себя рядом с ней предателем, пусть и невольно - его человеческая половина была ему неподвластна, как и история его рождения, но братья прекрасной эльфийки были правы. Танис мог сделать ей больно, задеть ее ненамеренно только лишь потому, что его двойственная натура и неспособность определиться внесет сумятицу в ее неокрепший ум и заставят сомневаться в правильности эльфийских идеалов.
    - Ты всерьез в это веришь? - Он не удержался, спросил все-таки. Она правда не видит? Или так глубоко и безоговорочно полагается на нерушимые узы между сводными кузенами, что считает их ссоры обычными семейными размолвками? Хорош же он будет, если начнет ее разубеждать и добьется успеха - то есть полностью воплотит все страхи Гилтанаса и причинит Лоране боль. Отлично, Танис, просто блеск. - Ничего со мной не случится, - мягко проговорил он, не испытывая сомнений хотя бы по этому поводу. Короткий поход к окраинам Квалинести - разве так уж опасно? Танис не собирается ввязываться в неприятности, просто удовлетворит любопытство и вернется обратно - ссориться с Портиосом, выслушивать упреки Гилтанаса и наивные убеждения Лораны. В свою обычную жизнь. - Я обещаю.
    Было приятно стоять с ней вот так, держать в руках трепетный стан, чувствовать ее дрожь, упиваться любовью или подобием таковой, эмоциями юной эльфийской девы, не готовой расстаться с ним. Но с недавних пор к естественной братской нежности стало примешиваться еще что-то, чему Танис не мог или не хотел дать названия, потому что испытывать это казалось стыдным, неправильным, оскорбительным даже. Вот и сейчас, стоило чуть запустить пальцы в жидкое золото ее волос, как напряжение сковало все тело, точно Танис надел доспехи не по размеру. Он поспешил разорвать близость, мягко отстранил Лорану за плечи, надеясь лишь, что не обидит ее больше, чем собирался, и не взволнует сильнее, чем уже успел.
    - Твои... наши братья имеют право говорить так, как говорят. Те, в ком течет смертная кровь, могут жить в лесах Квалинести, но только не являясь членами королевского дома, как некогда дочь самого Кит-Канана. Это сложно. Мне, наверное, надо какое-то время побыть одному, - наконец, подобрал он подходящие слова, чтобы запрятать за ними свой побег. - И подумать. - Подумать, как жить дальше, кем быть дальше и где. Но этого Танис уже не скажет ей, наивному золотому вчерашнему ребенку.
    Ее рука будто вскользь коснулась его щеки, и Танис резче, чем намеревался, перехватил ее, опасаясь, что девушка почувствует свежую щетину, которая пробивалась снова и снова слишком быстро. О гладкости эльфийских щек и подбородков ему теперь оставалось лишь мечтать. Лишнее напоминание о пропасти, пролегающей между ним и эльфами.
    - Лорана, тебе пора идти. Если кто-то зайдёт и увидит тебя, у нас обоих будут проблемы. Ты сама знаешь, что тебе нельзя находиться здесь. Я помогу тебе вылезти.
    И ни одного, ни единого лишнего прикосновения, взгляда, контакта - лишь те, что и правда необходимы. Изумруд Квалиноста, принадлежащий этому месту по праву рождения, тоже останется однажды лишь воспоминанием Таниса Полуэльфа.

    +1

    7

    Даже в крепких и надежных объятьях Таниса принцесса не могла обрести полный покой. Тогда, в детстве, именно он заслонял её от всех ужасов и горестей этого мира, а сейчас он стал источником главного её страха. Ощутив прикосновение губ к волосам, – жест равно целомудренный и интимный – Лорана лишь сильнее задрожала. Слёзы, уже стоявшие в глазах, потекли по её щекам – то сочилась страданием неизбывной потери её юная душа, она впервые представила, что кого-то рядом с ней может просто не стать. Безотчетно она прижалась к другу еще теснее и спрятала лицо на его груди, от солоноватой влаги его рубаха мгновенно намокла.
    От страха утраты чувства Лораны обострились, и она стала подмечать детали, которым прежде не придавала значения. Насколько Танис шире в плечах, чем ее братья и даже отец, как отличается его запах – более резкий и кисловатый, но одновременно манящий, как много рыжеватых волосков светятся в лучах солнца на его руках. Какой же он, однако, другой, и вместе с тем такой близкий, родной, дорогой… Как она может лишиться его, того, кто был рядом столько, сколько она себя помнит? И каково же ему тут, такому иному? Почему-то мысль об этом ранее не приходила ей в голову, хоть она и знала историю его рождения. Всю жизнь Танис был для Лораны как старший брат, только неуловимо ближе, и выделяла она его даже среди родичей не потому, что он – полуэльф, а потому, что он – это он.
    – Ты всерьез в это веришь? – донеслось до неё. Сначала ей показалось, что он услышал её мысли, как это, говорят, умеют некоторые маги. И она уже готова была ответить, но осознала, что речь шла не о природе её чувств, а о реакции на его исчезновение, и замолкла на мгновение, обдумывая вопрос. Всерьез ли она верит, что не сможет жить без него? Она правда не знала, ибо не ведала – каково это. Будут ли грустить братья и отец? По правде говоря, нотка вражды, поселившаяся между Танисом и Портиосом и Гилтанасом, год от года становилась всё громче и громче, но вместе с тем сыны Солостарана знали о том, как привязан был к Танталасу правитель Квалинести, а тем более его младшая дочь. Если они и опечалятся, то больше из-за того, что грустить будут их родные, а не из-за тоски по ушедшему полуэльфу. Как, однако, странно её, Лораны, привязанность к Танису, влияла на его отношения с их братьями. Неужели это из-за страха за неё? Но чего им бояться? Едва ли он, бесспорно честный, благородный и заботливый, решит причинить ей вред. Они выросли вместе, и за все годы, что дети Беседующего-с-Солнцами знали друг друга, Танис не давал повода усомниться в своих верности и великодушии. И может ли она, Лорана, как-то защитить его от их нападок? Прямо поговорить об этом с Гилтанасом, быть может? Портиос, такой взрослый и серьезный, едва ли захочет слушать её, сочтя, как это обычно бывало, все её слова лишь капризами избалованной маленькой девочки, но младший мог и принять её доводы…
    – Ничего со мной не случится, я обещаю – успокаивающим тоном произнёс Танталас, пока она, обуреваемая одновременно и мыслями, и чувствами, трепетала в его руках, прижимаясь ближе и ближе, почти судорожно хватаясь за его плечи. Как бы хотелось ей стоять вот так, млеть в его объятьях, и чтобы он никуда и правда не исчезал. Но тон его говорил о том, что он принял какое-то решение, и едва ли намерен от него отступиться, как бы не стремился он успокоить её подобными обещаниями.
    Танис первым разорвал контакт, достаточно резко отстраняя её и в миг разрушая то хрупкое чувство счастья и покоя, что рождала его близость. Что она сделала не так? Сжала ли слишком сильно? Или ему противны её слёзы, словно она опять своевольный и капризный ребёнок? Не в силах найти верных слов, чтобы задать вопрос, она лишь подняла на него недоумевающий взгляд заплаканных глаз в надежде, что он что-то объяснит. Вот только что он сам обнимал её и даже целовал, гладил по волосам и вдруг – так. Он опять избегал смотреть на неё, изучая убранство собственных покоев, будто видел его впервые. За миг до того, как он разорвал объятия, его тело словно окаменело, и сейчас напряжение, очевидно, не покинуло его: руки сжимались в кулаки, а мышцы тела даже внешне казались тверже, чем во время лучных упражнений. Никак не объяснив этот свой поступок, Танис продолжил их беседу:
    – Твои... наши братья имеют право говорить так, как говорят, – эта оговорка о братьях так задела её, что она пропустила кусок рассуждений про его полуэльфийскую природу в текущих реалиях Квалинести, – Мне, наверное, надо какое-то время побыть одному, и подумать.
    – О чём ты хочешь подумать в одиночестве? – спросила Лорана, подходя на полшага ближе и протягивая руку, чтобы погладить его заостренное ухо – верный признак его эльфийской крови и отсылка к их совсем ещё детской ласке, когда любопытная юная принцесса мерилась с братьями остротой ушек. Танис не ответил на её вопрос и снова резко пресёк её попытку прикоснуться. Слёзы и… гнев? овладели ею. Да что происходит?! Сначала он сам говорит, что ему ничего не грозит и он никуда не исчезнет, потом почти грубо возводит между ними стену молчания и пустоты, не давая даже дотронуться до себя и ни словом не разъясняя происходящее.
    – Лорана, тебе пора идти, – наконец нарушил тишину её друг, – Если кто-то зайдёт и увидит тебя, у нас обоих будут проблемы. Ты сама знаешь, что тебе нельзя находиться здесь. Я помогу тебе вылезти.
    О, да, она знала! Но это нисколько не уменьшало её желания быть с ним сейчас… и всегда. Но ныне он сам оттолкнул её и, очевидно, эта стена между ними не развеется за мгновение. Пожалуй, сейчас стоит уступить его настойчивому желанию отдалиться.
    – Ты… прав. И я вижу, что ты в самом деле хочешь побыть один, без меня, – ответила на его реплику Лорана, на последних словах сорвавшись на детско-обиженный тон, – Прощай, Танис.
    – Я помогу тебе вылезти.
    – Не стоит, тебе явно сейчас неприятна моя близость, так что я управлюсь сама, – едкие слова сами собой срывались с её напряженно сжатых губ. Пожалуй, это звучало капризно и недостойно эльфийской принцессы, но последний час так вымотал её, что она уже едва могла держаться с должным достоинством.
    Танис послушался её: пока она вылезала через окно, он ни разу не прикоснулся к ней, хотя его руки всегда были рядом, готовые схватить, подстраховать, удержать… Уже спрыгивая с ветки, Лорана обернулась и посмотрела ему в глаза: в них плескалось какое-то мрачное чувство - вина, боль, тоска, разочарование? Она не могла распознать, её сердце, переполненное собственными ощущениями, сейчас было недостаточно чутким, чтобы различать оттенки чужих. Что дал ей поход к Танису? Зачем она туда шла вообще? Очевидно, он что-то задумал и она не в силах повлиять на это. А еще она, кажется, обидела его чем-то, раз он так резко оттолкнул её, вот только чем? После разговора с другом вопросов стало едва ли не больше. Как о многом ей ещё предстояло подумать…

    Отредактировано Laurana Kanan (2024-01-04 23:57:30)

    +2

    8

    Проще, вероятно, ответить молчанием. Как ей объяснить? Как открыться и стоит ли? Танис сомневался даже сейчас, разрываясь между стремлением выговориться и нежеланием озадачивать Лоранталасу своими проблемами. У него вовсе не было уверенности, что она поймет, будучи взращена в строгих правилах, во флере эльфийского превосходства. Что ей до его метаний? Люди так же далеки от нее, как овражные гномы. Она нежная избалованная принцесса, которой все кажется простым, а проблемы - надуманными. Что он может рассказать ей, если даже сейчас она не слышит его полностью, пытается разубедить и даже спорит? Пусть мягко, с нежностью, но при этом неумолимо. И навязывать ей его, Таниса, неловкую реальность едва ли правильно. Их пути начались в одной точке, какое-то время шли почти параллельно, но все ближе и ближе очевидная развилка: ему придется шагнуть в неизвестность в поисках своей правды, а ей - остаться, пестуя правду своей семьи и рода.
    Танис отшатнулся, не позволил ей коснуться его уха, перехватил запястье аккуратно, но твердо. Быть бы ей братом, как раньше. Не чувствовать ничего лишнего. Быть бы эльфом, как они все, как уверенный в своей непогрешимости Гилтанас и строгий, надменный Портиос. Не видеть бы в этой обычной невинной ласке, в прикосновении к острым ушам, ничего интимного, недозволительного, неприемлемого для них... Танис, к несчастью, видел. Тонкие пальцы Лораны будили в нем смутные, стыдные, недетские ощущения, и ему самому было тошно отравлять ими светлые воспоминания об общих забавах. "И об этом тоже я хочу подумать. В одиночестве". На границе людей и эльфов, где он попытается найти себя или хотя бы какую-то часть. Существовать по кускам, кажется, становится привычно.
    Она, конечно, обиделась. Танис ощутил острый укол сожаления, однако поделать с этим ничего не мог, как не мог и объяснить Лоране, почему объятия и прикосновения не вызывают у него особого энтузиазма. Братская нежность, почти детская близость, игривые шалости и легкость взаимоотношений - все это теперь было приправлено флером неловкости, какого-то странного напряжения, которому он то ли не сумел, то ли не хотел дать названия. Возможно ли быть с ней откровенным, объясниться и свести обиду на нет, если он и сам не готов осознать и признать, что именно будоражит его в их невинной близости? Или одна только попытка окажется слишком травмирующей для эльфийского дитя, не ведающего зова плоти?
    Танис привычно промолчал, смирился, покорился ей и позволил действовать самостоятельно, будучи лишь наготове и страхуя каждое ее движение. Лорана, впрочем, была достаточно ловкой, чтобы не воспользоваться его помощью и справиться без его участия - к счастью или к сожалению, едва ли получилось бы определить. Между ними пролегла трещина, грозящая обернуться бездонной пропастью однажды, и... быть может, это должно произойти. Прелестная дева, с которой Танис разделил детство, в чьей трепетной заботе он находил утешение, останется в мире, что ему суждено покинуть. И если он заронит в сердце принцессы обиду, если взрастит ее грубостью, отсутствием деликатности, непонятными поступками, это чувство поможет Лоране легче справиться с расставанием и забыть о Танталасе навсегда, как того и желают Портиос с Гилом.
    Что было в ее глазах, когда Лорана уже оказалась на земле и обернулась, посмотрела, не таясь? Что ей удалось прочесть в нем самом? Танис не ведал ответов, но едва потерял ее стройную фигурку между деревьями, как намочил платок холодной водой и прижал к лицу, остужая мысли, желания и намерения. Сестра, только сестра, и никогда не больше, что бы там ему ни шептала человеческая половина, жаждущая вовсе не эльфийских страстей.

    Оставшийся день он провел в приготовлениях. Собрал немного одежды - чуть больше, чем, вероятно, понадобится, - гладко, почти до скрипа выбрил лицо, запасся нехитрой снедью, упаковал стрелы и лук, без которых бессмысленно было бы куда-то отправляться. Наметил по карте маршрут и встретил закат с мыслью, что едва ли кто-нибудь его хватится в ближайшие пару дней. Даже Лорана, его эльфийская принцесса, будет чувствовать обиду и не покажется ему на глаза и не станет искать его общества, что лишь на руку Танису. Вероятно, никто даже не заметит его отсутствия. Вероятно, когда он уйдет из Квалинести окончательно, это тоже не будет проблемой для кого-либо из королевского дома. Слишком сильно он успеет испортить отношения даже с той, кто всегда была на его стороне.
    Он все же оставил для нее записку — в последний момент, когда уже все было готово и лес замер в предвкушении рассвета. Не особенно подбирая слова, Танис набросал несколько строк, чтобы Лорана не волновалась и не искала его. Объяснил, что его не будет пару дней, и их он проведет в дороге и в людском селении. Почему так? Вдаваться в подробности  он не стал, и без того слишком много внимания было уделено его человеческой половине. Да и в целом у Таниса вовсе не было уверенности, что юная эльфийская принцесса отыщет записку — не потому, что это окажется слишком сложно, а лишь из-за обиды в ее сердце. Быть может, Лорана не станет искать его общества все время до его возвращения, пестуя разочарование и даже злость на своего друга. Но все же он вложил лист бумаги в книгу о похождениях дочери Кит-Канана, которую они с Лораной так любили в детстве, и оставил книгу на столе, будто перед уходом читал именно ее. Если эльфийка вздумает снова пробраться в его покои, она непременно обратит на это внимание и не будет волноваться о нем. Если нет — что ж, он просто выбросит записку, когда вернется, и никто о ней не узнает.
    Солнце еще не успело позолотить верхушки деревьев, когда Танис с близкой к эльфийской осторожностью спрыгнул на покрытую росой траву, поправил на плече сумку и углубился в лес, избегая протоптанных троп.

    +1

    9

    Едва достигнув комнаты и чудом не повстречав никого, кто мог бы задать ненужные вопросы, Лорана бессильно рухнула на ложе, и гнев, переполнявший ее юную душу, таки нашел свой выход в горячих слезах и горьких рыданиях, исказивших прекрасное лицо. Она плакала долго, отчаянно, выплескивая накопившуюся обиду и тоску, пока в изнеможении не забылась неглубоким, тревожным сном. Ей грезился исчезающий за ветвями деревьев Танталас, покидающий её не то с грустной, не то со злобной усмешкой, ухмыляющиеся братья, теперь без всякого стеснения звавшие его “дурным семенем” и отец, приказывающий изгнать своего воспитанника "за нарушение обычаев квалинести". Гротексные картины сменяли одна другую, принцесса всхлипывала и металась во сне, не в силах ни выбраться из цепких лап кошмаров, ни до конца поверить в реальность тревожных видений.
    Разбудил её настойчивый стук в дверь покоев, солнце уже начало склоняться ниже над горизонтом, его косые лучи проникали в комнату сквозь неплотно задернутые портьеры. Лорана проснулась разбитой и опустошенной, едва различая границу сна и яви. Не отворяя дверей, она как можно спокойнее отослала прочь пришедшую справиться о её состоянии служанку. Посмотрев в зеркало, девушка увидела в отражении покрасневшие изумрудные глаза, под которыми залегли тени, и уставшее, заплаканное лицо.
    Принцесса пропустила не только дневную трапезу, но и урок игры на флейте, что не укрылось от внимания её семьи. Вероятно, Гилтанас всё же понял, куда она направилась после стрельбища, а когда она не явилась на обед с отцом, мог догадаться и о причинах… Лорана вздохнула: она надеялась, что брат не отправился искать её в комнаты Таниса, и это не вылилось в очередную ссору.
    Ее мысли снова вернулись к её разговору с полуэльфом. Когда он только заметил её, вошедшую к нему, он был определенно удивлён, но не рассержен, в его глазах она точно видела огонёк радости от встречи с ней, что тогда согрело ей сердце. Да и после… Да, он был замкнут, задумчив, как это часто бывало, особенно в последние годы, но сам же подспудно тянулся к ней: обнимал, гладил по золотистым волосам, шептал нежные, успокаивающие слова, пытался вполне искренне не расстроить её, мягко объяснить, как будто ограждая от чего-то. В какой момент всё резко изменилось? Что она сказала, сделала, что в один момент возвело между ними невидимую стену? Вот он утешает её, просит не волноваться, позволяет спрятать лицо у него на груди, как когда-то в детстве, а потом каменеет и отстраняется, будто она шальной зверёк, укусивший его, или ребёнок, которого наказывают за непослушание.
    Как проще и понятнее всё было, когда они были детьми! В какой момент и почему между ними стала проявляться эта неловкость? Тогда же, когда вдруг возникли их частые ссоры с братьями? Когда начались их тайные занятия стрельбой, во время которых он иногда стыдливо отводил взгляд? Такого смущения, неясной неуместности, если не считать её перепалок из-за отношения братьев к Танталасу, у неё не было с Гилтанасом, хоть он и был ровесник полуэльфа. Дело в том, что они не родные брат и сестра? Или то говорит его смертная кровь? Да, она замечала, что с годами Танис всё меньше походил на эльфов его возраста: он был шире в плечах, сильнее и рос быстрее. Она слышала от вельмож отца и от своих наставников, что люди живут в разы меньший срок, чем их остроухие собратья, что они крупнее, грубее и менее изящные, но сама она не видела смертных и слабо представляла, как они должны выглядеть в шестьдесят лет. Выросшая в Квалинести уже после Катаклизма, она почти не встречала представителей других рас, кроме эльфов. Лишь Флинту да некоторым эльфам смешанных кровей, родившимся ещё до закрытия королевства, разрешено было жить среди квалинести. Правда, в последние годы Солосторан становился более открытым миру, и иногда торговцы и ремесленники гномов и даже людей пересекали границы его владений, но это всё ещё не давало юной принцессе много сведений об их нравах, обычаях и облике.
    Если то, что происходит с её сердечным другом, его, как он сам пытался объяснить, поиски себя связаны с его людской частью, которая стала проявлять себя всё ярче, то как ей понять его? Помочь ему? Можно ли подавить, скрыть, изгнать из него эту смертную кровь, её странное влияние, разрушающее их семью, их дружбу? Можно ли вернуть его в то время, когда он ничем, кроме чуть менее заострённых ушей, не отличался от своих родичей? Кто бы мог рассказать ей, если сам Танис не знает ничего? А даже если знает, предпочтет скрыть от неё, оберегая её, по его мнению, от дурного, грязного, неправильного, недостойного…
    При мысли о форме ушек принцессе вдруг вспомнилась Аилея, старая няня, помощница при родах, приведшая в этот мир в том числе её отца, братьев и Таниса. Несмотря на то, что она ушла на покой, а её подопечные давно выросли, она до сих пор пользовалась почётом и уважением среди квалинести. Танталас был её любимчиком, и они с Лораной  нередко навещали её домик на окраине Квалиноста, в светлой осиновой роще. В жилах Аилеи текла кровь младшей расы, да и, как говаривали, она когда-то имела мужа из числа людей и даже родила от него детей, которые умерли задолго до того, как она сама начала стариться. Она, знающая Таниса со младенчества и осведомленная о тонкостях человеческой жизни, пожалуй, могла бы подсказать юной принцессе, как вести себя с сердечным другом, стремительно отдаляющимся от неё без видимых причин.
    В миг девушка собралась, накинула на плечи лёгкий плащ, и направилась прочь из дворца, как обычно, легко скрываясь от стражи. Вечерело, зябкий воздух майских сумерек холодил ей руки и лицо, а она пробиралась по улицам столицы к маленькому домику повитухи.

    +1

    10

    Не стоит лезть в воду в апреле - снега сошли не так давно, реки и озера полноводны, и добыть что-нибудь со дна, из-под часто ледяных течений, нелегко. Лучше подождать лета, еще лучше - позднего, когда реки мельчают и идут на убыль, когда моллюски не стремятся зарыться в ил и песок, а греются в лучах августовского солнца, проникающих под толщи воды, и приоткрывают створки ему навстречу, нередко оставляя глубокие разрезы в стопах незадачливых купальщиков. Ждать лета благоразумно, правильно, очень по-эльфийски. Их долгая от природы жизнь, казалось, накладывала заклятье неторопливости на все, что они делали, но...
    Но Танталасу иногда все это было просто невыносимо. В нем жило что-то еще помимо степенной идеальности существ, которые его воспитывали и давали кров и пищу, порой будто снисходительно. Будто с затаенным презрением и недоверием, а не во имя доброго отношения к сироте, лишенному других средств к существованию. Танталас рано усвоил, что там, где Гилтанас и Лоранталаса чувствуют себя частью семьи, ему следует находиться чуть в стороне. Ровно настолько, чтобы это не бросалось в глаза, но было предельно ясно ему самому - порченному, неправильному, оскверняющему священную чистородность эльфов одним своим существованием среди них. И, может, именно поэтому ему казалось, что он вправе идти на поводу у собственных желаний, иногда совершенно нелепых и очень человеческих. Вроде такого, которое зовет влезть в холодную воду в неподходящее время, чтобы отыскать там сокровище.
    Тогда ему повезло, хоть и не сразу - одна из выловленных жемчужниц хранила драгоценность. Мелкий неровный речной жемчуг, три камешка в одной раковине, чуть отличающихся по цвету. Один бело-золотистый, молочный, другой отливал розовым, а третий - едва заметно зеленовато-голубым.
    - Это тебе, - Танталас протянул белую от холода ладонь Лоранталасе. - Красивые, правда?

    Он задержался на берегу на несколько минут, наблюдая мысленным взором эту сцену, случившуюся лет пятнадцать назад. Тогда разница между ним и эльфами еще не была настолько очевидной, но подспудно Танис все равно ее ощущал в своей горячности, в желании перемен, в готовности к безрассудствам, в стремлении сделать что-нибудь в этом мире, увидеть больше, захватить больше, а не упиваться своим совершенством, сидя вдали от творящихся где-то там важных событий. Он не думал глубоко, не искал ответов, - не хватало опыта, - однако уже тогда у него начала появляться мысль, что однажды он покинет свою эльфийскую обитель. Заглянет за горизонт и найдет там что-нибудь еще помимо вековых традиций и веры в свою исключительность. Возможно, именно в тот день мысль эта возникла впервые, еще только смутным ощущением, неявным, пробившись через страх лишиться даже той неидеальной семьи, которая у него была.
    Не исключено, что именно поэтому Танталас полез в апрельскую речушку, протекавшую неподалеку, и отыскал жемчужины для названной сестры Лоранталасы. В то время он искренне и полно верил ей, верил, будто в ее глазах он такой же, как и остальные, и, быть может, даже лучше них, - так искренне и трепетно она отзывалась ему в играх и беседах, так пламенно уверяла, что он ее самый близкий друг и это никогда не изменится.
    Тем грустнее было осознавать сейчас растущую между ними пропасть. И он сам делал все для того, чтобы расстояние лишь увеличивалось.
    На короткий миг, глядя в чуть идущую рябью темную гладь, Танис подумал, а почему бы не сделать это снова. Не отыскать для Лораны жемчужницу и несколько неровных перламутровых камешков, в знак... прощения? Прощания? Памяти о прошлом? Сделать было проще, чем определить повод. Его ловкие пальцы без труда нашли на дне плотные раковины, глубоко засевшие в песок, но ни одна из них не оказалась с жемчугом. Дурное предзнаменование? Или просто намек на то, что не стоит засиживаться на берегу прошлого, когда вдали ждет, возможно, будущее?

    Отредактировано Tanis Half-Elven (2024-02-17 18:23:18)

    +2

    11

    Старая Аилея была поистине мудрой женщиной. Она хоть и удивилась поздней гостье, но не подала виду, зная, что принцесса не будет беспокоить её из праздного любопытства. Тот факт, что Лоранталасса явилась к ней без своего верного друга, в час вечерних сумерек, взволнованная и заплаканная, говорил о том, что сердце юной эльфийки неспокойно именно из-за Танталаса.
    Её любимое дитя уже стало совсем взрослым мужчиной, а по меркам людей уже и вовсе мог бы считаться стариком. Очевидно, что различия, почти незаметные в детстве, всё более проявлялись с годами, возводя стену отчуждения и непонимания между полуэльфом и его “чистокровными” сородичами. От своей матери Танталас взял лишь разрез глаз да большее, в сравнении со смертными, изящество движений, а вот от отца в нём всё больше были видны сила, стать и непокорный, ищущий нрав.
    Но менялась с годами и Лорана, пусть и несравненно медленнее, как то велит кровь её народа. Некогда милое златокудрое дитя, она всё больше напоминала красивую молодую женщину, ещё не осознавшую в полной мере своей прелести и оттого делавшуюся ещё очаровательнее. Не пройдет и двух десятилетий, как она войдёт в полный возраст, и тогда мало какой мужчина сможет противиться её чарам.
    Видела Аилея и то, как меняется их странная дружба. Принцесса, светлый и озорной ребенок, видела в Танталасе старшего брата, защитника, наставника. Для него же Лоранталаса, в прошлом товарищ по детским играм, очаровательная и открытая, младшая сестричка, принимавшая его таким, каков он есть, и искренне привязанная, в какой-то миг стала чем-то иным. В их редкие визиты старая повитуха видела, как загораются его глаза, стоило тому посмотреть на девушку, как неловко он одергивал руку, если юная Лорана прижималась к нему слишком близко, как алели его щёки, если вдруг из-под платья выглядывал кусочек обычно скрытой молочной кожи.
    Что ж, в какой-то момент это должно было случиться, и похоже, сейчас он настал, покуда прелестное дитя в столь поздний час сидит перед ней и просит её совета. Только что она могла ей сказать, не запятнав её невинности? Танталас, очевидно, вырос, и стал осознавать, что Лорана привлекает его не только как сестра… Он старше, а смертная кровь, даже при эльфийском воспитании, всё равно рано или поздно взяла бы своё. Бедный мальчик, судя по словам принцессы, вдруг стал замкнутым, стремился избегать её и в то же время тянулся к ней как единственному источнику тепла и света. В былые времена Аилея бы предложила ему познакомиться с людьми, посмотреть мир, поискать себе место и занятие по душе, но ныне границы леса были закрыты, редкие купцы ступали под своды светлых осин и буков, а покидали их ещё реже.
    Что же до Лораны, взволнованно ждавшей её совета над резной чашкой с ягодным отваром, старая женщина могла лишь объяснить ей, что Танталас достиг взрослости раньше, то было принято у эльфов, и теперь ему предстоит выбрать свой путь. Но как донести до неё, что она больше не дитя в его глазах? Конечно, юная принцесса была осведомлена о том, как зарождается жизнь, но едва ли могла в этом возрасте постичь природу плотского влечения, едва ли в полной мере его мог осознать и сам Танталас… Во дворце Солосторана, как в некоторых других местах, не было принято задирать хорошеньких служанок, да и его статус отпугивал, очевидно, тех немногих смелых дев, что могли бы преподать ему науку любви.
    Немного подумав, Аилея ограничилась лишь тем, что попросила Лоранталассу дать Танису пространство, если тот её попросит, не нарушать его границ и позволить ему пережить терзавшее его чувство в покое и поддержке, намекнув, что возраст и смертная кровь ставят перед ним вопросы, которые едва ли могут понять эльфийские девы.
    ***
    Домик Аилеи Лорана покинула, когда лучи Солинари мягким светом озаряли бледные стволы осин. Девушка не могла сказать, что нашла ответы на все вопросы, что терзали её юную душу, но спокойствие и теплая уверенность старой повитухи передались и ей, и отчего-то она хотела поделиться ими с Танталасом. Памятуя, впрочем, о словах Аилеи, она отправилась не прямиком к другу, а к себе в комнаты, решив навестить его уже после рассвета.
    Сон её в этот раз был глубок и спокоен то ли от предельного истощения её разума, то ли наведенного словами мудрой женщиной тихого умиротворения. Ей грезился полуэльф, ныряющий за перламутровыми раковинами на берегу реки, - то была сцена из детства, и Лорана бережно хранила три небольшие жемчужины, попросив придворных ювелиров оправить их в изящное ложе из серебра. В её сне Танталас был совсем юн, но уже тогда в нём проявлялась нетерпеливая, упрямая натура его смертной части, как сейчас могла бы понять принцесса. Его бледные холодные ладони, впрочем, были крупнее её ещё совсем детских ручек, в которые названный брат вложил свой нехитрый улов, а девчушка, быстро спрятав обретенное сокровище в складки юбок, принялась дыханием согревать его озябшие пальцы. В этот момент сон отклонился от воспоминания, наполнившись неясным туманом и томительным волненьем. Лоранталаса обнаружила себя и друга уже взрослыми на том же берегу, и наполняла теплом чужие руки уже отнюдь не только дыханием, но мягкими прикосновениями губ. Она видела нечеткие картины, будто сквозь пелену, и пробудилась в особенно напряженный момент, неспособная точно вспомнить, что же ей пригрезилось. За окном уже вовсю алел рассвет, сон окончательно оставил её прекрасные глаза, а потому, наскоро умывшись и накинув лёгкое платье, девушка привычным путём направилась в комнаты друга.
    Вопреки ожиданиям, покои Танталаса снова оказались пусты. С видных мест пропали его лук и дорожный плащ, с туалетного столика - тот странный нож для писем, не было ещё пары личных мелочей, в остальном же комнаты выглядели как обычно. Ушёл, значит? Куда? И далеко ли? Сначала она, взволнованная его исчезновением, метнулась обратно к окну, чтобы отправиться на поиски по их тайным местам в дворцовых садах или, может быть, в рощах вокруг Квалинсота, однако её взгляд упал на старинную книгу о похождениях Верханны Канан, чтиво для полуэльфа в высшей мере необычное. Из пухлого, обитого тисненной кожей томика, выпал листок, едва Лорана взяла его в руки. На небольшом куске пергамента, по обычаям её народа, алым соком ягод рукою её друга было написано несколько небрежных строк. Танталас сообщал, что отправился в людские поселения, чтобы познать себя, и вернется через несколько дней. “Только вернется ли? - подумала вдруг принцесса, - Или таки он исполнит своё обещание и исчезнет, дабы “не отправлять своим существованием покой её семьи”?”
    Записка, призванная, очевидно, успокоить её, лишь только сильнее её взволновала - она не хотела терять дорогого её сердцу друга. Алые руны на пергаменте ещё не окрасились в тёмные тона, а это значит, что послание было написано не ранее, чем в час до рассвета, посему, ещё есть возможность догнать и вернуть или хотя бы взять обещание воротиться! В этот миг Лорана приняла решение. Сборы не заняли у неё много времени, она захватила дорожный плащ, несколько украшений, которые, если что, можно бы было обменять в людских поселениях, да простое платье, напоминавшее одеяние служанки. Взяла она с собой и те самые жемчужины, что подарил ей некогда Танис, а также одну из карт восточных границ Квалинести, меха с водой и несколько плодов из дворцового сада. Когда солнце было ещё совсем невысоко, она покинула свои покои и, миновав отцовскую стражу, двинулась на восток, навстречу светилу и в стремлении как можно скорее достичь любимого друга.

    +1

    12

    Танис провел у воды еще некоторое время, смакуя свое одиночество и какую-то тоскливую неуютную свободу. Представить, что он больше не вернется в Квалиност, было достаточно легко, поверить в это до конца - не очень. Но воображаемую стену, которую он мысленно возводил по кирпичику с самого детства между собой и детьми Солосторана, Танис чувствовал сейчас отчетливее, чем прежде. Они где-то там, во дворце, еще досматривают предрассветные сны или заняты приготовлениями к долгому дню, возможно, неприятно предвкушают очередную встречу с ним или питают надежды, что та не произойдет вовсе, а он... Он где-то между эльфами и людьми, отчасти потерявшийся, непонятый до конца сам собою, едва сделавший шаг прочь и уже погрязший в ностальгии.
    Нет, это лишь недолгая слабость, вызванная непрошенным воспоминанием. Как бы ни была с ним мила Лорана, это не поможет ей понять его до конца, особенно если он и сам себя не слишком понимает. И именно потому ему нужно, необходимо уйти, вырваться из тесного эльфийского мирка, взглянуть хотя бы краешком глаза на то, что творится за пределами лесов Квалинести. Дать себе возможность действительно стать полу... эльфом, человеком. Обрести равновесие, что недостижимо, пока всем вокруг кажется, будто они знают тебя гораздо лучше, и волей-неволей начинаешь верить их убежденности. Найти ответы на незаданные и даже толком несформировавшиеся вопросы... или хотя бы сами вопросы, на которые захочется получить ответ.

    То, что Танис потерял здесь слишком много времени, он понял, лишь когда услышал легкие эльфийские шаги. Услышал слишком поздно, уже не спрятаться, не сделать вид, будто его здесь нет, не выдать запланированный в несколько дней поход за легкую утреннюю прогулку к реке. То ли слух не такой острый, как у чистокровных эльфов, то ли незваный гость обладал слишком легкой поступью, то ли к собственным мыслям Танис прислушивался гораздо тщательнее, чем к пробуждающемуся лесу. А рука тем временем сама, будто в отрыве от разума, натянула тетиву, направив острый наконечник стрелы в сторону приближавшейся едва слышимой поступи. Едва ли здесь враг, на которого стоит направить оружие, - слишком близко к городу. Однако стоит быть настороже, ведь по мере приближения к поселению людей ситуация может меняться.
    Танис опустил лук вниз, направил наконечник стрелы в землю и расслабил руки, едва деревья расступились, выпуская на поляну ту, кого он менее всего ожидал увидеть.
    - Лорана?.. - голос его прозвучал растерянно.
    Она словно была ответом его мыслям, его напрасной попытке отыскать жемчуг в студеной утренней воде, его сомнениям и светлой памяти об ушедших днях, легким уколом его совести и отчасти - причиной целеустремленности его побега. Подавив первый порыв шагнуть ей навстречу, Танис не тронулся с места и окинул девушку быстрым взглядом. Нет, вряд ли она просто вышла прогуляться, ведомая той же ностальгией, что питала его светлую грусть. Дорожный плащ, сумка... Ответ мог быть только один.
    - Что ты... - начал он машинально, потом осекся и покачал головой, не сдержав то ли укоряющую, то ли понимающую, даже с оттенком восхищения, улыбку. - Записка. Ты ее нашла и прочитала. Но я не думал, что это произойдет так скоро.
    Как будто она не спала всю ночь и только и ждала, чтобы прийти в его покои. Как будто он не нанес ей обиду, не оттолкнул, не вынудил бежать из его комнат через окно, не принимая даже толики помощи. Как будто между ними есть еще что-то кроме взращенной с детства безоглядной нежной дружбы и расцветшего позднее непонимания.
    - Зачем ты приходила на рассвете? - его глаза смотрели с мягким укором. Окажись он в покоях, наверняка тоже не был бы ей рад, неодетый, растрепанный и переживающий о несвойственной эльфам, почти неприличной щетине на щеках и подбородке. - Мне казалось, я обидел тебя и... - Танис коротко усмехнулся, снова качнул головой. - Это я должен забираться ранним утром в твои покои, чтобы попросить прощения и помириться.
    Мысль, пришедшая мгновением позже, заставила его щеки порозоветь. Понять бы ему чуть раньше, как неловко выглядит его предположение, Танис непременно бы промолчал. Детские шалости остались в прошлом, теперь предрассветный визит в комнату подруги обретал флер вполне определенного, не самого приличного толка. Оставалось надеяться, что Лорана этого не заметит и не поймет, искренне считая, будто Танис, как и она сама, еще не вышел из нежного детского возраста. Не поймет и не смутится теми смутными картинками, которые сам он пытался отогнать прочь, чувствуя, будто оскорбляет невинность эльфийской принцессы.

    +1

    13

    Когда она достигла берега небольшой реки в паре часов пути к востоку от столицы, солнце уже поднялось над кромкой леса. Лорана не нуждалась в отдыхе, но место, куда она почти случайно вышла, было тем самым, где некогда Танис подарил ей жемчужины, ныне покоившиеся в укромном кармашке у самого сердца. Воспоминания, что не так давно явились к ней в том странном сне, снова охватили юную принцессу. Будто наяву она увидела вдали за деревьями знакомую и безмерно дорогую сердцу фигуру, что отчаялась уже и вместе с тем отчаянно желала узреть ещё хоть раз.
    Она прошла в его направлении несколько десятков шагов, прежде, чем силуэт шелохнулся, направив в её сторону стрелу. Только в этот момент Лорана осознала, что перед ней не видение её прошлого, а вполне живой, казавшийся навсегда потерянным ещё миг назад, Танталас. Но он будто бы не узнавал её, готовый в любой момент отпустить тетиву. Испугавшись такого резкого, опасного приёма, эльфийка подняла вверх руки, готовая в любой момент его окликнуть.  Поразительно, что он позволил подойти к нему так близко, не зная, что это была она - он не распознал ни шороха её шагов, ни шелеста женского платья. Лорана, ещё не вошедшая в зрелый возраст и при этом стройная от рождения, обладала походкой лёгкой, почти бесшумной, но узнаваемой, братья всегда могли различить её поступь среди иных девушек во дворце, а вот Танис… Только сейчас она подумала, что, должно быть, из-за его человеческой крови но всегда обладал слухом менее острым, чем другие её собратья, но старательно скрывал это.
    Лишь когда она ступила на самый край поляны, выйдя из-под сени леса, полуэльф опустил оружие, пораженно, будто не веря своим глазам, признавая в ней сестру.
    – Лорана? – удивленно-растерянно произнес знакомый голос.
    Он не шелохнулся, чтобы пойти ей навстречу, обнять или просто протянуть руку, так и стоял, опустив лук и смотря на неё. В его взгляде читалось удивление, теплота и… грусть? Горечь? Был он рад видеть её или нет? Готов ли был услышать её слова?
    Медленно, словно боясь спугнуть диковинного встревоженного зверька, девушка приблизилась к нему на несколько шагов - так осторожно и почтительно она кралась к грифонам, когда ей изредка позволяли обучаться езде под присмотром кого-то из братьев.
    Осмотрев её и будто что-то для себя решив, он всё-таки улыбнулся, и на душе у неё потеплело. Всё-таки она ему дорога.
    – Что ты… – начал он и осекся, догадавшись о записке.
    – Да, и ты ведь хотел, чтобы её прочла именно я, иначе бы не положил её в ту самую книгу и не оставил лежать на столе, – остановившись в паре шагов от него, просто ответила она, не решаясь преодолеть остатки разделявшего их расстояния. Она хотела бы броситься ему на шею, обнять, спрятать лицо где-то у него на груди, чтобы он, как тогда в его покоях, гладил её по волосам или… Она смутилась собственным мыслям, будто не сразу поняв, что думает именно о полуэльфе. Брате. Танисе. Таком родном, близком, сильном и любимом…
    — Зачем ты приходила на рассвете? — спросил между тем он. В его голосе был укор, смешанный с восхищением и будто какой-то затаенной надеждой. – Мне казалось, я обидел тебя и… Это я должен забираться ранним утром в твои покои, чтобы попросить прощения и помириться.
    Отчего-то последняя фраза еще больше смутила Лорану и она застенчиво отвела взгляд от лица друга, наклонив голову и пряча лицо за прядями золотистых волос. “Как в тех балладах, что мы читали тогда в саду?” – хотела было произнести она, чтобы запрятать смятение, но голос будто не слушался её, и вопрос на какой-то миг повис без ответа.
    Лишь несколько мгновений спустя она, казалось бы, снова обрела смелость и произнесла:
    – Я хотела сказать тебе, что после нашей… того разговора была у Аилеи и она объяснила мне… про тебя. Я приняла её совет, но… Прости меня, — почти шёпотом закончила она, в одно движение вдруг кинувшись в его объятья, едва не зацепив широким подолом платья оружие в его руках. Она обвилась вокруг него, словно молодой гибкий побег, обхватила руками его шею, и горячая соленая влага окропила его рубаху. Всхлипывая, она вымолвила лишь краткое: “Не уходи… Позволь с тобой!”, не в силах выразить всё то, что было на её юном сердце.

    +1

    14

    — Хотел. — Танис не стал отрицать. Записка была адресной, предназначенной лишь одной Лоране, никто другой ее и не смог бы найти. Никому другому он не стал бы оставлять послание. И поскольку едва ли кто-то еще мог быть в этом послании заинтересован, Танис надеялся на как минимум полдня форы, если не больше. С Лораной они расстались практически в ссоре, и он искренне полагал, что она не станет искать его общества и ей понадобится время остыть.
    Все пошло не по плану.
    — Я не хотел волновать тебя. Подумал, что если ты начнешь меня искать, то заглянешь ко мне и там найдешь записку. К вечеру или завтра. — Танис слегка пожал плечами, давая ей понять: она опередила и задумку, и его самого. — Никто больше не смог бы. — Никому больше и не нужно. Когда он исчезнет из Квалиноста окончательно, Гилтанас и Портиос только порадуются и сделают все, лишь бы утешить младшую сестренку, пока еще не способную осознать, почему о Танисе Полуэльфе не стоит сокрушаться.
    На короткий миг он подумал, что не стоило и вовсе оставлять записку. Но через мгновение мысли прервались словами Лораны, и кровь бросилась Танису в лицо, а потом отлила, заставив побледнеть.
    — Объяснила... что?
    Отчего-то осознать, что Аилея, которой он невольно и как-то безотчетно доверял, обсуждала его с кем-то... с Лораной, оказалось неприятно. Умом он видел в этом логичный и едва ли не единственный для принцессы путь к пониманию происходящего. Сердцем — чувствовал себя так, будто в его запутавшуюся душу, в которой он и сам жаждал разобраться, тайно вторглись. И, быть может, разгадали ее куда лучше, чем получалось у него самого. Аилея мудрая, сам Танис — едва ли, но в выборе своего пути он не нуждался ни в чьих советах. Важно было все понять самому.
    А в следующий миг Лорана прижалась к нему и расплакалась, уводя его мысли в совсем ином направлении. Танис помедлил лишь пару секунд, прежде чем поднять одну руку (в другой по-прежнему держа лук со стрелой) и обнять ее за плечи, мягко запустить пальцы в рассыпавшиеся золотые волосы. И что теперь? Когда она сердилась, обижалась, ему было... проще? Понятнее? По крайней мере, c этим Танис сталкивался регулярно и постепенно привык, что многие эльфы ищут повод для раздора. Но слезы?
    — Не надо, — тихо проговорил он, склоняясь и едва ли не касаясь губами волос Лораны. — Не плачь... — "сестренка". Слово отчего-то застопорилось на языке, как будто переломилось и не прозвучало.
    Как быть теперь? Отослать ее обратно, эту упрямую принцессу, привыкшую получать все желаемое без особых усилий? Сколько времени они потратят на споры? Сколько раз ее придется оттолкнуть, чтобы она вновь обиделась и ушла... возможно, окончательно. И готов ли он к новой ссоре? Танис не был уверен, что игра стоит свеч. К тому же ему хотелось узнать подробнее, что сказала про него Аилея.
    — Ладно, — примирительно проговорил он с негромким вздохом. — Я не вернусь сейчас в город, но ты можешь пойти со мной, если хочешь. При условии, что будешь слушаться. Хорошо?

    Солнце давно перешло зенит, когда Танис, наконец, объявил привал возле небольшого ручья, который подпитывался холодным бьющим из-под земли ключом. Можно от души напиться воды и пополнить запасы — день выдался теплый, солнце припекало даже сквозь раскидистые кроны вековых деревьев, рассеивая весеннюю прохладу. Воздух, казалось, был наполнен приближающимся летом, пах зеленью и свежей листвой.
    Они прошли уже достаточно много; Танис надеялся выйти к поселению людей до наступления ночи. Лес по-прежнему казался чисто эльфийским и ничто не указывало на то, что путники почти добрались до его окраины.
    — Устала? — коротко обратился Полуэльф к Лоране, присев на камень и протягивая ей небольшой сверток с хлебом и сушеными фруктами. — Наш обед не похож на тот, что подают в королевском дворце, — легкая улыбка тронула его губы, — но его хватит, чтобы подкрепить силы. В деревне я рассчитываю попробовать то, что обычно едят люди.
    Его взгляд слегка затуманился. Танис невольно попытался представить себе, как в действительности живут те, чья кровь текла в его венах — расхожие истории, шутки, краткие неточные сведения, обороненные торговцами, не могли утолить его жажду знаний, а только распаляли любопытство.
    — Можно узнать, какой совет дала тебе Аилея? — поинтересовался Танис будто бы между делом, набирая в почти опустевшую флягу воды из ручья.
    О том, как отнесутся во дворце к побегу Лоранталасы, он старался не думать. И уж точно был готов сделать все возможное, чтобы вернуть своенравную принцессу домой в целости и сохранности. Гнев правителя и двух его сыновей, братьев Лораны, пока представлялся Танису чем-то далеким и явно уступающим тому, что он рассчитывал получить в деревне, даже если ему придется нести полную ответственность за все произошедшее.

    +1

    15

    Танталас гладил её по голове, утешая, словно в золотые деньки их детства. Она даже на миг ощутила его теплое дыхание у себя на волосах, прежде чем он, будто приняв решение, вдруг произнес:
    – Ладно, я не вернусь в город…, но ты можешь пойти со мной… - Лоранталаса так и не расслышала всей фразы, удивленно уставившись на него огромными изумрудными глазами, в которых ещё стояли прозрачные капли недавних слёз. Она неверяще смотрела на него несколько мгновений, чуть отстранившись, чтобы лучше видеть его лицо, но так и не размыкая объятий, а потом удивленно проговорила:
    — Правда? Я могу - с тобой? К людям? - она всё ещё не могла представить, что он, невзирая на очевидно неодобрительную реакцию отца и братьев при их возвращении, позволит ей разделить с ним путь. Девушку в одночасье охватила радость от оказанного ей сердечным другом доверия, а также лишнего доказательства того, что он вернется с ней домой, побоявшись оставить её одну. Почти мгновенно высохла в прекрасных зелёных глазах солёная влага, а личико, несмотря на лёгкую красноту и припухлость, обрело вновь счастливый и цветущий вид. Она снова обвила брата тонкими руками, прижимаясь щекой к его груди, где отчего-то гулко билось сердце и прошептала куда-то в самое основание шеи. – Спасибо.

    Не желая привлекать излишнее внимание, они оставили оживленный тракт, на котором то и дело встречались бы гонцы, воины и торговцы, идя редким леском в нескольких сотнях шагов вдоль него. Во время их пути у Лораны появились смутные сомнения, что их двоих наверняка уже начали искать. И если периодические исчезновения Танталаса уже несколько лет никого не удивляли - тот любил оставаться один, предаваясь каким-то своим размышлениям, не беря себе в спутники даже принцессу, то за дочерью правителя следили пристально с малых лет, зная её пылкую натуру.
    Они шли несколько часов, почти приблизившись к границе их земель, когда Танис объявил привал. Лорана явственно ощущала, что скоро покинет родные края, хотя и не могла объяснить это чем-то, кроме присущей только эльфам особой, почти мистической связью с милыми сердцу лесами. Интересно, чувствовал ли её друг что-то подобное? Она впервые уходила так близко к рубежам Квалинести, хоть ей и доводилось путешествовать с Портиосом вглубь королевства куда дальше от дворца. Сейчас её сердце охватила странная смесь из тоски, страха, интереса и предвкушения чего-то нового, трудно различимая и осмыслимая для её ещё не ведавшей многого юной души.
    – Устала? – спросил Танис, пока она, предаваясь своим размышлениям, сидела прямо на молодой зеленой траве, покрывавшей выбранную ими полянку у небольшого ручья. Лорана лишь отрицательно мотнула головой. Она была молодой эльфийкой, известной не только своей красотой, но и ловкостью и умением в танцах, и несколько часов пути пешком по лесам едва ли были для неё большим испытанием. С благодарностью принимая протянутую ей пищу, она ответила с некоторой обидой ответила на комментарий Таниса:
    – Ты же вырос вместе со мной и не хуже меня знаешь, что эльфы могут месяцами питаться квит-па, не испытывая ни голода, ни страданий. К тому же ты тоже привык к дворцовым блюдам, однако спокойно ешь простой хлеб, но считаешь, что я отчего-то не могу также. А ещё, – она отвернулась на пару мгновений и, покопавшись в своих сумках, извлекла оттуда пару кусочков сыра и два золотистых яблока, что росли в садах Солосторана, - Это тебе. Я не хочу быть тебе обузой в пути, поэтому, пожалуйста, возьми. – Она протянула нехитрое угощение брату и продолжила: – Я слышала, что в людских землях едят плоть животных. Ты правда хочешь это попробовать? – её прекрасное лицо на полмгновения исказила гримаса не то ужаса, не то отвращения, но она, приученная с самого рождения к строгому дворцовому церемониалу, за пол-удара сердца вернула ему прежнее выражение.
    Танис же, меняя тему, аккуратно спросил про слова Аилеи. Но что могла сказать ему Лорана? Речи старой женщины были мудры, но во многом туманны. Она отвернулась, обратив взгляд на текущую подле её ног воду, раздумывая над ответом, а потом начала речь, тщательно подбирая слова:
    – Она объяснила мне, что смертная кровь в тебе влияет на то, как ты вступаешь в возраст. Кажется, она имела в виду, что сейчас ты ближе к Портиосу, чем Гилтанасу, хотя вы и почти ровесники с младшим из них. Она не раскрыла деталей, что же это значит, но сказала, что ты достиг тех лет, в котором люди выбирают свой жизненный путь. Это немного похоже на эльфийское Кентоммен, мне кажется, хотя Аилея не говорила этого прямо. И ещё она сказала, что любой твой выбор стоит принять, ибо он твой.
    Договорив, Лорана вопросительно взглянула на Таниса - то ли ожидал он услышать? Нашли ли в его сердце отклик слова старой мудрой женщины? И была ли она права?

    Отредактировано Laurana Kanan (2024-12-06 19:07:21)

    +1

    16

    Всю дорогу до ручья Танис то и дело возвращался мыслями к своему решению взять Лорану с собой и пару раз был близок к тому, чтобы отменить его. Он вовсе не был уверен, что ей, совсем юному эльфийскому созданию, стоит идти в селение людей. Это не те уроки, усвоения которых ждет семья принцессы. Для него самого поход был авантюрой, сопряженной, возможно, с опасностью и странными ситуациями - слухи о людях ходили разные, и приятных среди них было исчезающе мало. Любопытство, тяга и интерес могли завести Таниса куда угодно, однако его собственный путь и его выбор не должны влиять на Лоранталассу. Что скажут Портиос и Гил? Солостаран?.. Впрочем, это как раз представить было нетрудно, и при мысли о том, что придется снова терпеть их праведное негодование, внутри у Таниса глухо ворочалось раздражение, в том числе на себя самого - что был недостаточно изобретателен и позволил Лоране слишком быстро найти записку. Что вообще оставил след вместо аккуратного расплывчатого предупреждения и просьбы не волноваться. А теперь он вел невинное дитя в чужой, дикий и неодобряемый эльфами мир и корил себя, не дожидаясь, пока это начнут делать сводные братья.
    Он не ответил ей тогда, лишь вздохнул тихонько. "Правда можно?" Ну конечно, нет, но разве она услышит? Ее детское упрямство вынудило его согласиться - это было проще, чем снова пытаться убедить ее дать ему немного свободы, пространства и одиночества. Глупый полуэльф, идущий на поводу у эльфийского ребенка. Не потому ли люди для эльфов существа низшего сорта, что ими так просто манипулировать?..

    Танис кивнул, хотя мог бы и поспорить. Однообразное меню, пусть и питательное, и вполне даже неплохое, казалось ему... скучным? Пожалуй. Они, конечно, не в длительном военном походе, а всего лишь на затянувшейся прогулке, но ему все равно казалось, что избалованная дворцом юная принцесса предпочла бы разнообразие блюд, а не удобные высушенные квит-па, пищу скорее воинов, чем королевских отпрысков. Или в нем говорит его человеческая половина, жаждущая разнообразия, зовущая куда-то за горизонт, к приключениям, подальше от скучной эльфийской стабильности? Есть над чем подумать, есть к чему прислушаться. Путь к себе может оказаться куда длиннее этой дороги, за которую Лорана даже не успела притомиться.
    - Спасибо. - Он слегка улыбнулся, забирая яблоко из ее тонких, едва ли не прозрачных пальцев. Успела даже подготовиться к походу, вот же ж. Что он за балбес такой, что не в силах перехитрить эльфийское дитя? - Да, хочу.
    То, как Лорана на мгновение изменилась в лице, от Таниса не укрылось. Разумеется, для эльфа убить и съесть живое существо дико и неправильно. Однако эльфы с их нерушимыми правилами - не единственные, кто есть в мире, и другая часть Таниса, не принимаемая ими, напоминала ему об этом ежечасно, ежеминутно. Он слабо представлял вкус мяса, лишь фантазировал об этом, но время от времени рот отчего-то наполнялся слюной, как будто новая, отвергаемая эльфами пища, должна ему понравиться. Может, просто обязана понравиться только лишь из чувства противоречия - в пику всем упрекам Гилтанаса и неприязненным взглядам Портиоса.
    - Тебе не нужно пробовать, если не хочешь, - мягко добавил Танис, освобождая Лорану от стремления все делить с названным братом - от дороги и эльфийской снеди до тех нехитрых приключений, которые он рассчитывал получить в людском селении. - Лучше не надо. - Гил с Портиосом наверняка решат, что это он, чертов полуэльф, вынудил их невинную сестру ступить на неверный путь. И в каком-то смысле даже будут правы.
    От него не укрылась та аккуратность, с которой Лоранталасса подбирала слова, говоря об Аилее. Что ж, это вполне объяснимо. Он надеялся лишь, что женщина была достаточно тактичной и благоразумной, чтобы не рассказать маленькой эльфийке слишком много. Больше, чем он сам понимал о себе. Но слова Лораны немного успокоили его - возраст и выбор как раз и были тем основным, что влекло его прочь, за пределы Квалинести. По крайней мере, насколько понимал он сам. Танис задумчиво кивнул, но едва ли был готов добавить что-то еще к тому, что уже произнесла Лорана; взгляд его был устремлен куда-то вдаль, и создавалось впечатление, что он не видит ни девушку, ни лес, ни едва тронутую пищу.
    - Так и есть, - тихо отозвался он. - Что-то вроде. И... - Танис с некоторым усилием вернулся в реальность и поднял взгляд на Лорану, - я надеюсь, ты последуешь ее совету.
    "Когда придет время."
    Что-то подсказывало ему, что однажды его выбор не понравится ей, как и сейчас, но вот только увязаться за ним Лоранталасса уже не сможет. Эльфу не по пути с тем, кто не является эльфом в полной мере. С... человеком. Даже если он и не полностью человек.

    Их путь продолжился спустя недолгое время, но солнце проделало на небосклоне еще некоторый путь, прежде чем деревья расступились, раскинув перед путниками дорогу, накатанную сотнями деревянных колес и исхоженную тысячами лошадиных копыт. Песок и глина покрывали нехитрую растительность, чудом выбивавшуюся из-под утрамбованной почвы. Дорога вела к селению, к деревянным домам неподалеку, и оттуда едва ощутимо тянуло чем-то съестным, запахом дыма и конским навозом. Танис остановился и втянул носом запах, предвкушая приключение. Как встретят его люди? Точнее, их...
    - Ты можешь вернуться домой, сестра, - вполголоса проговорил он, прежде чем ступить на дорогу и двинуться в сторону поселка. - Еще не поздно.
    Его наполовину эльфийская внешность наверняка вызовет пересуды среди людей. А ее очевидно эльфийская прелесть?.. Такая, какой многие здесь и не видели, несмотря на близость к Квалинести? Нет, Танис не будет думать об этом, слишком долго он шел к своей цели, и путь от эльфийского города через лес был лишь малой частью.

    +1

    17

    В отличие от Танталаса, Лоранталасу не вело в мир людей любопытство, а лишь желание разделить путь её друга и брата. Приближаясь к границам их земель, она всё более ощущала смутную тревогу, что ведома лишь эльфам, привязанным к родным лесам невидимой нитью, ведь в их народе худшей участью, жесточайшим наказанием была отнюдь не смерть - лишить живое существо жизни без веских причин ни квалинести, ни сильванести не могли - но изгнание из отечества и изоляция от общества себе подобных. Миг, когда они пересекли последнюю черту владений Солосторана, принцесса ощутила как укол в самое сердце, будто ядовитая игла поразила её в самую душу, а вот её брат, видно, даже не заметил, что чары и власть их отца более не хранят их от опасностей этого мира. Казалось, он весь был воплощенный интерес, вся суть его была устремлена туда, за грань, в мир неизведанного, туда, где он мог найти ответы на вопросы человеческой своей части, такой странной и непонятной для Лораны.
    На миг девушка остановилась, словно неспособная преодолеть невидимую стену, и Танис, заметив это, вновь предложил ей вернуться обратно.
    – Нет, - твёрдо ответила эльфийка, делая шаг вперёд по направлению к уже отчётливо видневшемуся вдали поселению людей. - Мы идём вместе.
    Воистину, решимости и упорства ей было не занимать, коль она хоть однажды отважилась на что-то, ничто не могло остановить её или сбить с намеченного пути: ни страх, ни угрозы, ни увещевания…
    Запахи и звуки нового мира, такие резкие и сильные для тонких эльфийских органов чувств, пугали Лоранталасу своим обилием и мощью. Какие-то из них ей даже показались приятными, но большинство были совсем чуждыми и отвращающими. Сильно пахло животными, причём не так пряно и тонко, как в её родных лесах, а громкая и грубоватая речь людей, доносившаяся издалека, больше всего напоминала ей пронзительные крики диких птиц, чем звонкий и напевный говор её соплеменников. Неужели Танталас стремился вот к этому? Хотел быть частью этого свирепого и грозного мира? Хотел променять покой и прелесть их дворца на этот смрад и хаос? Они не успели ещё зайти в само поселение, но Лоране всё меньше нравилась эта затея, но вместе с тем она шла подле своего друга, что крепко сжимал её руку, и воодушевленно и заинтересованно рассматривал всё вокруг, эльфийка же, лишь верная своему упрямству и впитанному с молоком матери этикету, сохраняла улыбку на прекрасном лице, усилием воли не давая ей смениться на гримасу ужаса и отвращения.
    По пути им начали встречаться крестьянские телеги, пешие путники и даже парочка всадников, и девушка порадовалась что ранее, по настоянию брата, скрыла свою внешность в глубоком капюшоне плаща. Она всё ещё удивлялась, как им удалось проскользнуть незамеченными, мимо воинов их отца, денно и нощно стерегших эльфийское королевство помимо известных лишь немногим охранных заклятий. Видно, само провидение вело их вперёд, а может то была лишь ловкость и искусность её брата-следопыта или магия её королевской крови. А вот здесь, в землях людей, они уже начали привлекать излишнее внимание. Лорана как могла копировала их тяжёлую походку и замедленные, лишённые изящества движения, пряча и золотистые локоны, и острые ушки, но то и дело замечала на себе любопытные липкие взгляды. Танис, как ни странно, даже спрятав свой лук и накинув капюшон, притягивал взглядов едва ли не больше, чем она.
    По негласному совместному решению, они сошли с тропы, ведущей в людское поселение, решив во избежание ненужных вопросов войти в него со стороны леса. Уже темнело, хотя её эльфийское зрение позволяло не обращать внимание на такие мелочи, в отличие от её брата, который шёл всё осторожнее и всё чаще едва не задевал ветки и коряги, таившиеся в сумеречном полумраке. Казалось, даже сам лес здесь, в людских землях, был другой: чуждый, опасный, неприветливый к чужакам, стремящийся навредить каждому, кто ступил под его сень. Сейчас они, минуя многочисленные, протоптанные, очевидно, ногами младшего народа тропинки, шли на запах, шум и уже зажигающиеся огни деревни. Вот-вот уже показался вблизи за рядом деревьев первый дом, и пара, обойдя ещё несколько хат и что-то, похожее на частокол, оказалась на небольшом свободном от строений пятачке, напоминавшем чем-то площадь или небольшой тупик. Лорана мало понимала, как устроены поселения людей, её сильно удивляло, что дома тут оказались деревянными, а не каменными, а улицы, по первому впечатлению, хаотичными и кривыми. Также поразило её то, что несмотря на неспособность видеть во тьме, как она читала, свойственную людям, они не освещали ни дороги, ни иные пространства ни с помощью факелов, ни с помощью магических огней или же сверчковых ламп, как делали иногда её сородичи. Весь посёлок оказался погружён если не во тьму, то в сумрак, как только последний солнечный луч скрылся за горизонтом.
    Они медленно крались по мрачным улицам, и мало кто встречался им на пути, несмотря на то, что где-то вдали отчётливо слышались звуки жизни, разговоры и крики. Вдруг, прям за их спинами раздался чей-то возглас, обращённый, очевидно, к ним:
    – Эй, крошка, а не хочешь прогуляться с нами, а не с этим недозрелком?

    +1


    Вы здесь » Musicalspace » Фандомные игры » Сильней на свете тяга прочь


    Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно