Тогда всё было по-другому. Они были другими. Еще наивными, еще не понимающими, как стоит беречь чувство, рожденное изнутри желанием, а каким — так у каждого свои. Не сравнивать — самое сложное, когда саднящие раны, скрытые платьем, открываются и кровоточат образами, смазанными настоящим. Словно марево какое, Арамис касается Анны, и сквозь его прикосновения ощущается позабытое, принадлежащее аббату, умершему, но... Никаких «но» ведь. Он в самом деле умер. А возродился совсем другим.
    Мы рады всем, кто неравнодушен к жанру мюзикла. Если в вашем любимом фандоме иногда поют вместо того, чтобы говорить, вам сюда. ♥
    мюзиклы — это космос
    Мультифандомный форум, 18+

    Musicalspace

    Информация о пользователе

    Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


    Вы здесь » Musicalspace » Фандомные игры » Свеча горела на столе…


    Свеча горела на столе…

    Сообщений 1 страница 3 из 3

    1

    Фандом: Петр Великий
    Сюжет: основной

    СВЕЧА ГОРЕЛА НА СТОЛЕ
    https://xn--1-itb3afj.xn--p1acf/wp-content/uploads/2018/12/b-25-1.jpg

    Участники:
    Peter I, Alexander Menshikov, Ekaterina I

    Время и место:
    Последние дни осени 1703 г. Дом Меншикова в недавно основанном Петербурге.


    «Так обстояли дела, когда царь, проезжая на почтовых из Петербурга, который назывался тогда Ниеншанцем, или Нотебургом, в Ливонию, чтобы ехать дальше, остановился у своего фаворита Меншикова, где и заметил Екатерину в числе слуг, которые прислуживали за столом.» (с)

    Предупреждение:
    За отсутствие историчности никакой ответственности не несем))

    Отредактировано Peter I (2024-03-13 10:58:50)

    +2

    2

    Густая городская грязь с жадным чавканьем затянула колеса кареты. Трое дюжих молодцев помогали лошадям дотолкать тяжелую колымагу до подъездной дорожки особняка. Меншиков наблюдал за происходящим с крыльца, но встречать дам не торопился. По Дашеньке он скучал, а Варя была просто неоценима в доме. Особливо новом. Особливо представительском. А все же сапог он замарать не хотел, потому и ждал у порога.
    За каретой следом в ворота протиснулся обоз: ехали, как полагается, на пяти подводах. Двор мгновенно превратился в муравейник. Впрочем, ни в одном муравейнике не бывает так грязно, пестро и шумно.
    Эх, одно слово, учудил Лексеич. Город, говорит, здесь построю. Да чего уж сразу не посреди трясины-то? Прикажет подданным отрастить жабры да квакать научиться, так и будем жить.
    А Меншиков теперь этому болоту губернатор. Деревянные мосты, река и каналы, заполненные зеленоватыми водами, ни одной набережной, хоть бы и деревянной тож, хорошо – у кого своя пристань рядом с домом, иначе как по воде не проехать.
    Река по осени выглядела особенно неприветливо. Выходила из берегов, издевательски плескала на то, что пыталось выдать себя за проезжую часть и всячески грозилась заглянуть в гости – не званной. Хозяйствуй с ей!
    Крепостицу на входе в воды градские уже отстроили, почитай, а только враг все равно что комары над болотом: кусать не кусают, да над ухом ноют. А отвадить некем, флот он вон, на верфях голыми костями светит. Эх, время, время, где ж взять тебя, чтоб за всем приглядеть.
    Одна радость – намедни корабль купеческий у берегов пришвартовался. Ух, до сих пор царь-батюшка довольный ходит, шкипера наградил, что мимо шведов шмыгнуть не побоялся. Щедро наградил, чего за ним обычно не водилось – сразу видать, колико счастлив. Что дитятя с любимой игрушкой, с Питербурхом своим возится. Фортецию строить удумал прямо по нынешнему-то времени. Меншиков плевался про себя, а все же согласился, что дельно.
    Ух как до красноты нащипывать будут свои жидковолосые подбородки шведы, когда попытаются форватером пройти по весне, а тут наши пушечки-то им и скажут «Добро пожаловать!». А опосля на том форватере еще несколько фортеций будет, да таких, что крепостица-то и не нужна. А даже трудов не жаль. Главное – шведу нос показать. И покажем вот!
    Пока он щурил лисьи глаза да придавался сладостным мыслям о будущей виктории, дамы поднялись, наконец, на крыльцо. Он вежливо склонился к руке Вари, в ответ получив отменную словесную выволочку, на которую лишь довольно ухмыльнулся. Ух, зла на язык была девка. Да умна зато. И дом держит, как никто. Живо порядок заведет.
    С Дашей он нежно расцеловался, да наказал ей:
    – Отдыхай, друг сердешной, комнаты твои велел первыми отделать, готовы. Ежели что не так, извиняй, поспешать должно, ассамблею государь изволит учинить, сердитует, мол, дюже медленно стройка тянется. Как на стол сбирать станут, девку к тебе пришлю, ужо прости, дурковаты они покамест, нерасторопные. Ну да у тебя Катерина под рукой, если что, поможет.
    И, подмигнув горничной Вари, он отпустил дам отдыхать, задержав в коридоре лишь ту, кого некогда называли Мартой, а ныне именовали Катериной Трубачевой.
    – Поспешай за Дашей, рядом с ейной комнатой есть для горничных келийка, там пока будешь. Да смотри, вечером загляну, дело есть.
    И, видя, что бывшая портомоя чуть замешкалась, ожидая, видимо, не посчитает ли он нужным добавить что еще, весело хлопнул ее ладонью по ладному округлому заду: точно как бывало хлопал серую свою в яблоках кобылку, понуждая идти в конюшню:
    – Ступай, ступай! Сама освежишься, да Даше прислужишь, а о деле вечером говорить станем.

    +2

    3

    Не сказать, что Марте ночами снился Мариенбург или она тосковала по Крузе, но привыкать к переменам было тяжко, а те все грозились повторяться. Муж сгинул, кажется, тем самым давая право считать себя вдовой, судьбой пастора, на которого Марта работала, она не особо-то интересовалась. Красивая статная девка притягивала взгляды, и хотя ничего для того не делала, а находились те, кто были готовы предложить прачке и теплую постель и иные свои подарки. Таковым был и Шереметев, который не считал чем-то невообразимым прислониться к округлой груди девушки, мягко ее оглаживая, и приходилось поднимать глаза к небу, в надежде, что не заметит выражения лица. Противен тот ей не был, но как-то обидно становилось, что на судьбу Марты никак не приходилось чувство, которым можно было бы окутаться и побыть счастливой. Она и Иоганна не любила, но тот был молод, хорошо собой, драгунская форма ему была к лицу, а небрежность, с коей Крузе сосватался к пасторской служанке, пленила Марту. Да и почему бы и нет, Глюк обещал в благодарность за ласку пристроить служанку в хорошие руки, особенно, если та продолжит работать в его доме. Пастор слово сдержал, да вот Крузе - нет, не то в плен попал, не то погиб от рук русских.

    Оказаться в плену самой оказалось не самым неприятным делом, даже с учетом Шереметева. Тот, в общем-то, был ненавязчив, да и быстро выдыхался, с простуженным храпом засыпая на соседней подушке. Марта по утрам рано вставала, уходила из хозяйской спальни делами домашними заниматься, и так бы и тянулось все дальше, пока Меншиков на пороге у Шереметева не появился. Что там да как было, ливонка до сих пор сказать бы и не могла, да и не спрашивала, пусть и подъедало ее бабское любопытство. Но новый дом, новая жизнь, новое имя сыграли свою роль, и снова судьба сделала прыжок вперед, едва не сбивая Марту с ног. И не Марту уже вовсе.
    Теперь ее звать Катериной.

    Свое место в доме у Меншикова Марта - или уже Катерина - не могла бы определить с точностью. Но было оно и было, и на том спасибо. Не тащилась в обозе на телегах - уже хорошо. Глазела в окно на город новый, что русский царь решил отстроить, но видела пока что совсем не красоту, а извечную грязь да болото. Впрочем, чуть дальше все же смотрелись дома неплохие, все больше каменные, не все выстроенные, но грязь - сплошняком, и страшно ступить по ступеням с кареты да на землю. Выбираясь последней, Катерина юбки скромного платья повыше поднимает, лишь бы не замарать. Ступает осторожно, ногу ставит, да по камешкам туда, к крыльцу. Александр Данилович не спускается, ждет, Катерины зыркает на него из-под опущенных ресниц, ждет, когда сможет в дом войти. Стоит в сторонке, скромница, не говоря ни слова, что, впрочем и неудивительно: малограмотная ливонка русскому учится не быстро, хотя и пытается честно. Читать Катерина не любит, буквы ее не слушаются, слова запоминает неплохо, но стесняется того, что запинается и путается.

    В коридоре прохладно, солнечные блики бегут под ногами по навощенному полу. Осмотреться можно и позже, Катерина за Дарьей Михайловной все увязаться хочет, да Меншиков задерживает прямо в коридоре. Заплутает потом, да ладно, и смотрит Катерина внимательна на Александра Даниловича. Дело, значит, есть. Любопытство тут же голову поднимает, до вечера ждать невмоготу, и ливонка надеется, что хоть подсказку какую Александр Данилович даст, но тот лишь шлепок дает, вызывая фырканье, быстро сменяющееся смехом.
    - Ждать буду, - бросает чуть угловатые слова чужого языка, да торопится вслед за Дарьей Михайловной.

    До вечера время проходит в привычном ритме хлопот, что бывают, когда на новом месте обживаешься. То да се, и вот уже к ужину дело тянется. Комната у Катерины и правда небольшая, но ее, и это сердце греет. Ожидание тоже греет, Марта уж ополоснуть лицо успевает, да косы заново заплести, прихватив шпильками, коими одарила по доброте душевной Дарья Михайловна. Смотрится в зеркало, хороша все же, свежа, уже не измученная тяжелой работой, хотя и в прачках Катерина не страдала, отличаясь выносливостью, едва ли не лошадиной.

    0


    Вы здесь » Musicalspace » Фандомные игры » Свеча горела на столе…


    Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно