Поезд набирает ход - Пит чувствует как его вдавливает в мягкую поверхность дивана. "Этот поезд - вся ваша жизнь," - слова Хеймитча бьют в виски своей неопровержимой правовой. Хеймитч-то знает, о чем говорит, он провел в этом поезде большую часть своей жизни, увозя детей на убой в Капитолий. Пит откидывет голову назад, глядя в наполированный до зеркального блеск потолок, отражение в котором искаженное, неестественное - как вся их жизнь. Мелларк не из тех, кто вдается в философские рассуждения, задумывается о смысле бытия и все такое, но даже ему тошно от происходящего.
"Я вызываюсь добровольцем," - говорит он, когда рука Эффи с идеальным маникюром из двух бумажек с именами достает ту, на которой имя Хеймитча. Пит не раздумывает над своим решением, потому что здесь и думать нечего - он должен вернуться на арену вместе с Китнисс. Его желание продиктовано не самоубийственным благородством, а буквально физической потребностью. Они смогли выжить единожны - вдвоём, - и может быть в этот раз тоже получится. Пит знает, что нет - Капитолий не позволит новому распорядителю совершить такую же ошибку, как Крейну. Президент Сноу не прощает не повиновения, и раз их с Китнисс невозможно убить ночью в своих постелях - их можно сделать жертвами Квартальной бойни. Но Мелларку хочется верить, что у них есть шансы. Даже против других победителей, даже против победителей-профи, и эта вера заставляет его действовать. Им ехать до Капитолия несколько дней, в этот раз без остановок, а значит - есть время подготовится. Узнать своих соперников получше - вот, что им нужно, вот чем Пит займётся дабы отвлечь себя от мысли, что каждая следующая минута делает его ближе к смерти. Вообще-то, Мелларк не из тех, кто предсется унынию и пестует суициадальные мысли, жалея себя, но снова оказавшись в этом поезде сложно сохранять силу духа. Даже ему.
Теперь он все больше понимает, почему их ментор выбрал путь пьянства - наверное, алкоголь действует как анастезия для мыслей и чувств, но сам Пит категорически против. Он лично объявил сухой закон до окончания игр - смотреть как Хеймитч и Китнисс тонут в алкоголе от жалости к себе было невыносимо; смотреть как два победителя прошлый игр сами хоронят себя было тошнотворно, и Мелларк не собирался с этим мириться.
- Пит, милый, - тонкий, словно колокольчик голос Эффи выдергивает Мелларка из собственных мыслей. Он моргает, прогоняя вставшую перед глазами картину пьяных Хеймитча и Китнисс, переводи взгляд на Эффи, без слов спрашивая, что она хотела, -ты пропустил обед... вы все пропустили обед, - голос Тринкет наполнен обидой и разочарованием, -а там был такой замечательный десерт, грушевый пирог с бренди и мороженным, а еще горячий шоколад.... мне было так одиноко одной, - Эффи шумно втянула носом воздух, словно произошедшее расстроило ее до слез. Впрочем, Пит бы этому не удивился.
- Прости, Эффи, - он старается улыбнуться, -просто мы... - Мелларк не может придумать оправдание, почему они все втроем проигнорировали обед. Вероятно, просто забыли, а желудок и без того скучен в узел тошнотой, чтобы пихать в него еще и еду.
- Я понимаю, о, милый, я все понимаю - Эффи кладет руку ему на лицо, осторожно поглаживая щеку, и Пит замечает блестящие слезы в глазах Тринкет.
Это оглушает его, но Пит никак не реагирует, лишь благодарно вздыхает, надеясь, что на этом разговор закончится.
- Я попросила принести вам булочки и горячий шоколад, но я нигде не могу найти Китнисс... - подавив судорожный выдох, сообщает Эффи.
- Давай я попроую ее найти, - обрадованный поводом нарушить уединение Китнисс, предлагает Пит и понимает, что очевидно Эффи на это и рассчитывала. Она радостно всучает Питу поднос с едой, и ему ничего не остается, кроме как пойти по составу в поисках Эвердин.

- Привет. - заставая в дверях последнего вагона, неловко улыбается парень, -мы, оказывется, пропустили обед и Эффи нам этого не простит. - он проходит глубже в комнату, ставя поднос с булочками и еще дымящимся горячим шоколадом на стол, а сам садится на диван. Хотел бы сесть рядом с Китнисс, но выбирает место напротив - почему-то.
- О чем думаешь? - он не знает, о чем говорить теперь, и вопрос вырывается сам собой. Пит уверен, что они думают об одном и том же, и все-таки о разном.

Пит лишь коротко улыбается на ехидство Китнисс - оно почти привычное, уже даже Эффи на него практически не обижается. Мелларк понимает, почему Китнисс себя так ведет - прячется снова в свою раковину из острых иголок сарказма, отталкивает от себя людей, которые пытаются помочь как могут. Ведь у них на этот поезд - билет в один конец, и уже не получится как в прошлом году. В этот раз в дистрикт 12 действительно вернется только один. Просто Китнисс еще не понимает, что это будет она, или отрицает. Поэтому и смотрит волком - Пит на нее не злится даже, хотя после всего стоило бы.
Мелларк с того самого дня, когда Китнисс нашла его раненого на Арене, когда помогла ему выжить и победить, чувствовал себя странно - он был обязан ей жизнью, но понятия не имел, как отплатить. В итоге оказался втянут в противостояние с Капитолием, заложником обстоятельств, и виновником мучений Китнисс. Она ведь не любила его - ни секунды, как понимает сейчас Пит, - но была вынуждена играть в это ради выживания без шанса закончить эту игру. Не только поезд трибутов стал всей их жизнью, но и эти фальшивые чувства. От этого порой становилось тошно, потому что Пит чувствовал как нарастает скорость вращения безумного колеса, но не знал как переломить его. Китнисс мучилась необходимостью играть в то, чего не было; он мучился от невзаимности собственных чувств и жалостливого взгляда Эвердин - и объявление Квартальной бойни на миг остановило агонию, позволило взглянуть на происходящее трезвым взглядом и понять, что выход теперь только один.

Ее вопрос почти что злит, заставляет хмуриться, и первой реакцией хочется воскликнуть: а может быть хватит за меня решать, что мне делать? - но парень удерживает в себе эту вспышку, обращает внутрь и медленно выдыхает. Может быть, он действительно сделал это зря - стоило бы наплевать на все и позволить Хеймитчу и Китнисс самим справляться на арене, в том числе и друг с другом, - но Пит понимал, что другого выбора просто нет. Он не мог бросить Китнисс, не мог так просто позволить ей в одиночку быть там. Снова. Мелларк не мог это никак объяснить - свою физическую потребность быть там, с ней, как можно дольше, - но чувствовал ее как огромное растущее внутри него чувство, которое расширялось словно воздушный шар, сдавливая внутренние органы, вытесняя кислород из легких. Он должен быть с ней. И это не обсуждается.

И когда первичная вспышка злости утихает, Пит всего лишь усмехается ее вопросу - действительно, зачем же он это сделал, - и ничего не отвечает. Глазами говорит: ну же, Китнисс, попробуй сама догадаться, - но она явно даже не пытается, продолжая свою мысль. Она думает о том же, о чем и он, и все же абсолютно по-другому. Там где Эвердин говорит, что им придется убить друг друга, Пит думает совершенно иначе - точнее, да, конечно, одному из них суждено погибнуть, только вот нет никаких сомнений, кто это должен быть. Никогда в жизни Мелларк не думал о смерти так спокойно.
- Хеймитча было бы проще убить? - язвительно уточняет Пит, глядя на девушку прямо и серьезно. Всем было ясно, что ситуация безвыходная, что Капитолий переиграл и уничтожил, что им не останется ничего, кроме как играть по этим правилам, когда в конце должен будет выжить только один, -не говори ерунды, Китнисс, мы оба знаем, что это не так. Нет никакой разницы: убивать меня или Хеймитча, - Пит говорит спокойно и ровно, так словно собственная смерть для него давно утвержденный сценарий.
Они с Хеймитчем еще в день объявления условий Квартальной бойни заключили договор, что ментор сделает все, чтобы вытащить Китнисс с арены. У него ведь получилось в первый раз - Мелларк в этой схеме оказался случайно, - а значит может получиться и второй раз.
- Да и как же байка про несчастных влюбленных? Разве я, “несчастный влюбленный”, - Пит очень похоже изображает голос Цезаря Фликермана, только без сияющей неестественной белизной зубов улыбки, -бросить свою невесту на арене одну? - он ведь действительно не мог, просто физически не мог даже подумать о том, каково это, -да Хеймитч не лучший ментор, но он уже один раз вытащил нас с арены. Должно получиться и второй… - только в этот раз никаких иллюзий на счет двоих, только строгая договоренность - спасти нужно Китнисс.

Мелларк вспоминает свой разговор с ментором, отчетливо помнит как нашел его на диване напротив телевизора - еще эфир из Капитолия не закончился, - и как был готов вытрясти их Хеймитча всю его пропитую душонку взамен на обещание. Ему было важно получить это обещание - так он будет знать, что сделал все возможное, чтобы вытащить оттуда Китнисс.
- Поешь. - отвлекаясь, он двигает поднос ближе, -здесь горячий шоколад - твой любимый, и печенье.