У сердца с глазом — тайный договор:
Они друг другу облегчают муки,
Когда тебя напрасно ищет взор
И сердце задыхается в разлуке.

Суматоха в доме стала совершенно невыносима, - решил Тибальд, когда по гулкому коридору даже до его комнаты донёсся шум. Служанки двигали мебель, чтобы вымести пыль и паутину из самых дальних уголков дома. Они вытряхивали покрывала, подбадривая друг друга шутками, их смех разносился задорным эхом, отскакивал от стен, словно и сам дом посмеивался, радуясь отличному деньку и готовясь принимать гостей. Возле колодца кухарка распекала мальчишку подручного, угрожая выкрутить ему ухо так, что на всю жизнь одно останется больше другого. Слова с делом у кухарки далеко не расходились, и она норовила огреть мальчишку мокрым полотенцем. Тот отскакивал и тоже не мог удержаться от смеха.

В другое время вся эта предпраздничная суета Тибальда только повеселила бы: кто же не рад вкусному угощению, вину и танцам? В доме Капулетти, за богато и изысканно накрытым столом, никто не оставался трезв и скучен, а уж музыкантов приглашали самых лучших! Совсем недавно Тибальд гадал бы, кто их гостей приведёт с собой красоток дочерей, которые станут стрелять глазами, притворяясь настоящими скромницами.
Сегодня же всё его раздражало – и шум, и глупый смех, и стремление дяди показать семью в лучшем свете, понятно же, что все затеяно ради одного-единственного гостя, которому сеньор Капулетти решил отдать свою дочь.
Толку сидеть и злиться? Лучше провести остаток дня в хорошей компании за кувшином вина или в одиночестве. Взять лошадь в конюшне и отправиться в рощу к ручью, журчание которого звучит, как звонкий голосок… Решено, он тотчас же уберётся подальше, пока настроение не стало и вовсе мрачным. Тут, главное, не встретить озабоченную хлопотами тётушку, а то ведь и ему придумает какое-нибудь поручение, дабы пристроить к делу. Дела – это хорошо, их не минуешь, и Тибальд понимал, что беспечных деньков остаётся всё меньше, поэтому нужно поспешить!

На лестничном пролёте он остановился, глянул вниз и прислушался к голосам. Вроде бы никого поблизости, все заняты. Разве что… а эти шаги он прекрасно знает, да и голос сложно спутать – этажом ниже торопилась кормилица Джульетты, приговаривая себе под нос. Что-то про несносную молодёжь, которой сложно угодить, - вечная, как закаты и рассветы тема, и про наряды, которые нужно срочно подогнать, а времени почти не осталось.
Это что же, - вёл рукой по перилам Тибольд, - сестрица не желает наряжаться? Торжество ведь завтра, весь дом с ног сбился, от предпраздничной суеты, а главная виновница переполоха до сих пор не готова?

Прогулку в рощу можно немного отложить, решил Тибальд и свернул к комнатам кузины. Дверь оставалась приоткрытой – очень удачно, а то пришлось бы стучать и неизвестно, впустила бы его служанка или велела прийти в другой раз. Давно ли миновали те времена, когда он мог зайти к сестре лишь пару раз стукнув о дверь, из вежливости? Вроде бы ещё вчера она побежала к нему навстречу, с радостной улыбкой и очередным открытием – у котят, которых привела кошка под лестницей на кухню, открылись глаза; на старой маслине свили гнездо щеглы, она рассмотрела этих юрких ярких певцов издалека!
Но всё меняется. Движения Джульетты стали более плавными, взгляд задумчивым. Она словно отдалилась от него, ступая по иной тропе – вроде бы и рядом идут, но на расстоянии. И видит он её, но не столь явно, не уловить, что за тень пробежала по милому лицу, не понять почему.

В комнате девушки не нашлось, зато стала понятна причина возмущения кормилицы – ткани и ленты свисали со спинки стула, живописно дополняли убранство в лёгком беспорядке. Тибальд ухватил одну шелковую полоску, скользнул по ней пальцами и сжал в кулаке – от ленты неуловимо веяло яблоками и солнцем.
Джульетта отыскалась на балконе – вот её, кажется, чужой смех ничуть не растаивал.
- Встретил твою няньку, бурчащую в коридоре, - улыбнулся сестре, не скрывая, что рад её видеть. – С каких это пор девушки разлюбили наряжаться?

Уильям Шекспир сонет № 141
Сердито нахмуренные брови так необычно смотрелись на обычно оживлённом миловидном лице Джульетты, что тянуло улыбнуться шире. А особенно хотелось улыбаться от осознания того, что выбранный родителями возможный жених девушке не мил и познакомиться поближе она не рвётся. А то Тибальд уже навоображал себе, что Джульетта свешивается с балкона, высматривая своего суженного.
Что же – сердце милой птахи свободно, это радует, но она до сих пор смотрит на него как на брата, и только, а это печалит. Что за мысли, право слово! Ладно он-то грешит и в мыслях, и наяву, а сестра – безгрешное созданье, ему бы радоваться и возносить благодарность Мадонне. А ещё придётся покаяться в воскресенье в чём-нибудь, чтоб святой отец наложил епитимию, но только сам Тибальд будет знать – это за грешные мысли, от которых нет ему покоя ни днём, ни ночью.

- Вот значит как? – он тоже сделал вид, что хмурится. – Разве мы не друзья? Разве я подводил тебя словом или делом? С каких пор такое недоверие?
Впрочем, на последнем вопросе он фыркнул и коснулся лентой носа сестры, вот мол, тебе за подобные глупости. Обошёл девушку, подтянулся и устроился на перилах балкона, спиной опершись о стену.
- Я хотел прогуляться в рощу к ручью, когда увидел, что Кормилица выходит из твоих комнат, и решил заглянуть. Нет, со мной не говорили, разве что Флавия заводила разговор, но больше намёками. Не хочу клясться попусту, потому что это грех, но мне ничего не известно.
Даже то, что Джульетта сперва накинулась на него с упрёками, а потом смутилось – грело сердце Тибальда. Они отдалились, но сестрёнка до сих пор считала его близким человеком. А про то, что отношения между ними стали прохладнее, так в том бо’льшая доля его вины, это Тибальд знал точно. Не сразу, далеко не сразу, он осознал, что смотрит на Джульетту иначе, чем просто на мелкую занозу, что вечно донимала его вопросами или просьбами взять с собой. Понял, что задерживает взгляд на её груди, что стала наливаться, натягивая ткань платья; на очертаниях губ; что хочет  запустить пальцы в её волосы, когда они распущенны и погладить пряди, а то и прижаться лицом.
Стараясь избежать греховных мыслей, он избегал встреч с Джульеттой, отводил взгляд, отмалчивался. Вот сестра и начала его смущаться – пусть не понимала пока его помыслов, но взгляды наверняка чувствовала.

- Так с чем, по твоему, меня могли подослать? – порой Тибальд жалел, что ему не хватает красноречия. Сейчас бы придумать весёлую шутку, чтоб сестра посмеялась, а там и разузнать, что у девушки на сердце. Но слова его никак не желали складываться в забавные истории, вот беда. Они шустро разбегались в разные стороны, как коты, что спали под деревом, спасаясь от сонцепёка, а потом в них служанка плеснула водой.
Выручил кухонный мальчишка – уворачиваясь от оплеух и шлепков мокрым полотенцем, он отпрыгивал от кухарки подальше, не заметил курицу, что вздумала порыться в земле за его спиной. Споткнулся и полетел назад, эдак боком, чтоб не придавить случайно глупую птицу. Курица же с перепугу попыталась взлететь – забила крыльями прямиком кухарке в лицо. Та отмахивалась и уворачивалась, птица громко квохкала, поварёнок, свалившись на землю, хохотал.
Тибальд не выдержал и тоже рассмеялся, свешиваясь с перил.

Пожалуй, он правильно сделал, что заглянул по пути в комнату к сестре, - решает Тибальд, не в силах отвести взгляда от лица Джульетты. Девушка бросила грустить, улыбалась и даже смеялась, разгоняя и его собственную печаль. Он никогда не мог устоять против её улыбки, даже когда сестра была совсем крохой. Тем более сейчас, когда его сердце готово было ухнуть вниз или биться о рёбра с утроенной силой, лишь стоило Джульетте ласково улыбнуться или повести бровью.
- Я не самый лучший посланник для таких целей, - оставалось лишь хмыкнуть на подобные предположения. – Как бы я тебя уговаривал? Не пропускай бал, потому что там будут реки вина, горы фруктов и мяса? А, ещё гости, с которыми можно поупражняться в фехтовании? Уговорил бы?

При упоминании танцев Тибальд слегка сморщил нос. В его образование всякие танцевальные па тоже входили, а как же иначе. И покружиться с красивой девушкой в танце, касаясь её руки или придерживая за талию – нравилось, спору нет. Музыка и близость будоражат кровь, разжигают пламя желаний, но… не в доме приёмных родителей, под их строгим взором. Так что нет, танцы на предстоящем торжестве Тибальда точно не увлекали, хотя… Это же будет маскарад! Кто знает, может и удастся провернуть незаметно какую шалость.
- Но на твоём месте я бы задумался, - решил поделиться последней мыслью с сестрой. – Быть может под маской у тебя получится не быть на виду и повеселиться?
Впрочем, нет – это скорее лазейка для него, а не для дочери хозяев палаццо, что принимают гостей. Джульетта всё равно будет на виду.
- Хотя вряд ли у тебя получится, - Тибальд состроил серьёзную мину и выдержал паузу. – Потому что за тобой следом станет ходить Кормилица и причитать, чтоб ты накинула шаль или шла из сада в дом, а то простудишься. А при взгляде на неё только очень решительный кавалер осмелится к тебе подойти.

Над мыслями и сомнениями, которыми с ним поделилась сестра, он не подшучивал, выслушал серьёзно. Однако всё равно пытался её отвлечь.
- Что же, - смерил Джульетту любящим взглядом. – В таком случае это был бы очень красивый бальный зал. Полный света, музыки и цветов.
Он дотянулся до ветки глицинии, что вилась над балконом. Отломил цветущую гроздь, отмахнувлся от сердито гулящего шмеля.
Кому, как ни Тибальду, что вырос с Джульеттой вместе, было знать – девушка не капризничает. Она в целом не имела привычки к глупым девчачьим ужимкам и прочим способам привлечь внимание. Понимать, почему ей претит подобное отношение, он понимал, а вот помочь ничем не мог.
А может и мог, хотя бы отчасти?

- Думаешь? – не спускаясь с перил, Тибальд быстро глянул на небо, где почти не виднелось облаков. – А погода-то отличная. Хочешь поехать со мной? Ненадолго – до ручья, посидеть немного на берегу – и назад. Только тебе придётся выйти через калитку и подождать меня возле неё.
С перилами пришло время расстаться, да и в целом лучше не задерживаться, а то ведь Кормилица скоро вернётся. Тибальд спрыгнул и пристроил цветок Джульетте в волосы над ухом.
- Прикажу конюху запрячь две лошади и подожду тебя немного, если задержишься, - обернулся, направляясь к двери. - Наряды никуда не денутся, а вот погода может перемениться.

- Тогда надо попробовать! Напомни мне, когда нас никто не увидит и дам тебе поорудовать шпагой, - почему бы и нет. Оружие манит, сталь имеет свою притягательность. Некоторые благородные дамы владеют кинжалами и, при необходимости, могут пустить их в ход. – Посмотрим, как у тебя получится. Идея забавная, картинка Джульетты на уроке фехтования не только забавна, но и немного волнует воображение. А раз уж договорились выбраться из дома, нужно поспешить, пока никто не разрушил планов.

Рядом с Джульеттой, опечаленной внезапными новостями, Тибальт не показывал собственной грусти и досады, ведь не хотел её ещё больше расстраивать. Но стоило ему покинуть комнаты сестры, как напускная весёлость его покинула – он даже пнул балясину лестницы, давая выход злости. Помогло мало, разве что нога теперь болела. Злился, и эти мысли никак не давали Тибальду покоя, он ни на сеньора Капулетти, что так рано решил выдать замуж единственную дочь, хотя и очень хотелось – но отец был в своём праве, и не на Флавию, ведь тётя просто приняла волю супруга, сочтя, что так будет лучше для всех. Злился скорее на несправедливость судьбы и собственное сердце, что замирало и ныло, когда Джульетта оказывалась рядом.

Конюха не оказалось на месте – повёл лошадь к кузнецу, перековать старые подковы. Пришлось потратить немного времени, чтобы отыскать мальчишку-помощника по конюшне, оторвать за ухо от увлекательной игры в камни с другими сорванцами, которым дела не было до царившей в палаццо суеты. Тут их Тибальд, конечно, понимал, сам скрывался от эдакой суматохи как мог, но коней всё равно нужно седлать. Понятное дело, малолетний слуга лишь помогал – подержал, подал сбрую, но всё равно так Тибальд   справился гораздо быстрее, чем если бы занимался всем сам. Но подтягивая стремена и берясь за узду, чтоб вывести лошадей из конюшни, он уж начал тревожиться: дождётся ли его Джульетта, если прибежит пораньше? И ответил широкой улыбкой на её подтрунивание, что мол, успела раньше него.

Как привычно и беспечно она протягивала ему руки, доверяя без опаски, ожидая мгновенной помощи. И каких усилий стоило Тибальду не затягивать момент прикосновения – и сладостный, и горький одновременно. А погода действительно радовала – в роще царила желанная прохлада, у воды сочно зеленела трава и кустарник, душисто пахло цветами – остаться бы здесь на весь день, и чтобы Джульетта улыбалась ему вот так – открыто и ласково, с нежной любовью. Легко представить, если хочешь обмануться, что чувство это чуть больше, совсем немного, чем сестринская привязанность. Но и Тибальд обманываться не хотел, да и девушка не давала ему шанса – разве рассуждают с тем, в ком видишь единственного мужчину, так беспечно о грядущем браке.

- Ты всегда можешь попросить отца не спешить, - он отворачивается, якобы отклоняя в сторону ветку, чтоб Джульетта не оцарапалась, на деле же скрывая выражение лица. – Наверняка же прислушается.
Чтобы они могли посидеть у воды на поваленном дереве, Тибальд снимает куртку и накидывает её на шершавую кору, а сам пристраивается рядом, на траву.
Он мог бы посвататься к Джульетте, а мог бы уговорить её сбежать, а там уже найти монаха, который их обвенчает, если бы… она отвечала ему взаимностью. Не такого будущего для своей единственной дочери желали люди, что приютили его и вырастили, и подобный поступок наверняка расценят, как чёрную неблагодарность, но кто ведает, может со временем смогли бы простить и принять их назад. Но он и сам не желал для Джульетты подобных потрясений, пусть точно знал, что сестрица сильнее духом, чем считают окружающие. Да он даже намекнуть на свои чувства не решался, пусть и порывался несколько раз. Стоило ей вот так глянуть на него – открыто и доверчиво, как сразу ком ставал в горле. Нужно быть последним негодяем, чтоб сокрушить этакую светлую безмятежность.

- О, слышишь? – поднял голову и глянул на сестру. – Какая-то птица заливается, точно как ты: щебечет, щебечет.
И уклонился со смешком от тычка в плечо девичьим кулачком.
Лошади, тоже радуясь свободе, принялись за сочную траву, а птица, словно почуяла наличие слушателей, трели выводила всё заливистей и сложнее.