[indent] Чикаго плавится неоновыми огнями и манящими вывесками, словно ночь расцвечена под день. Магда, не привыкшая к такому миру, все так же смотрит на него широко распахнутыми глазами. Мир за пределами замка выглядит удивительно бесконечным, сразу понимаешь, с чего в него так Сара рвалась. А Магде долгое время без надобности сюда было, но теперь все это разноцветье манит теплой кровью, ток которой звучит в висках упырихи. Она почти чувствует ее обжигающий вкус на губах, от голода сосет под ложечкой. Но нельзя же просто взять и впиться в чужие глотки? Нужно это сделать красиво.
[indent] Магда стоит посреди улицы, ощущая всю убогость своего внешнего вида. Блестящие небоскребы американского города тянутся к небу, в котором звезды не видно. И это неожиданно тоскливо ощущается, словно близость к природе тянется нитью, а затем рвется неожиданно. И кажется, что впервые за столько десятков лет Магда оказывается сиротливо бездомной, но нет, всегда можно вернуться, а пока ждет этот дивный новый мир.
[indent] Мимо проносится карета без лошадей. Ма-ши-на. Издает громкий звук, заставляет отпрыгнуть в сторону от дороги. Магда фыркает, чуть раздраженно скалит клыки, но тут же опускает губы, пряча их. И оборачивается к Саре вопросительно:
[indent] - В таком виде нас с тобой никуда не пустят, не хочешь переодеться?
[indent] Магазины привлекательно подмаргивают витринами, в них блестят украшения, переливались тканями платья. Красивые манекены стоят в неестественных позах, предлагая стать такими же, стоит только переодеться, улыбнуться, и сразу будешь в центре внимания. Для тебя откроются двери всех спикизи — закон запрещает торговать спиртными напитками, но закон дыряв, а люди не боятся уже ничего. Мир пережил встряску и снова требует перевоплощения, Магда, умершая давно, но все еще живая, дышит в унисон с этим миром, хотя тяжело привыкает к переменам.
[indent] Здесь все пахнет иначе, все во много раз ощущается сильнее. Запахи бензина, еды, давно позабытые человеческие чувства, бьющиеся человеческие сердца, поющие песни друг другу речитативом, и только Магда не знает, как в этом новом мире вникать, дышать, что чувствовать давно мертвому телу. Упыриха она и есть упыриха, облизывается, манерам Магду никто не учил. Шведский стол, подпитанная голодом жадность, но приходится прикусить губу, выжидая, как воспользоваться благами цивилизации.