[indent] По какому-то молчаливому согласию Светлана и Фредди решают все же посетить храм Изумрудного Будды — тяжелое название на тайском в упор не задерживается в голове Сергиевской, буклет на двух языках, английском и французском, пестрит яркими картинками, словно вбирает в себя краски чужой, странной и непонятной, страны. Завороженная росписями на стенах, статуями, алтарем и текучей речью, смысл которой никак не переводится, Света идет по помещениям храма, утопая в необычности запахов и чувств. Совершенно иной мир, переполненный — слишком много всего, слишком ярко, слишком странно, слишком удивительно. Перебор ощущается во всем, и даже в группе туристов из Франции, их экскурсовод томно вещает текст с грассирующим «р», часть которого Света понимает на третий заход; французский был у нее вторым языком в институте, но она его знала в разы хуже, чем английский.
[indent] Увлеченная, Сергиевская забывает на какое-то время, что она здесь не в гордом одиночестве, но иногда, оглядываясь, сталкивается взглядами с Фредди, до конца не уверенная, что ему тут интересно. Впрочем, через час и Света выпадает из цепких объятий очарования, постепенно включаясь в совсем иные потребности. Выпитый в гримерке Трампера ром постепенно выветривается, оставляя тонкую головную боль в висках, и тут либо пить дальше, либо не пить вовсе. Желудок громко урчит, заставляя покраснеть, хотя никто, кроме нее да разве что стоящего рядом Фредди, не слышит его эскапады. Утром Света едва заставила проглотить себя в несколько глотков кофе, даже не ощутив его вкуса, закусить тостом с джемом. С тех пор в ней болтался только ром и азарт, совершенно пустой, лишенный какого-либо вкуса.
[indent] - Я набралась впечатлений в этом месте, пойдем отсюда, — Света тянет за руку американца, стремясь вынырнуть за пределы храма.
[indent] Воздух, не самый чистый, но все же лишенный примесей курений, бьет в нос — так приятно и так хорошо. Бангкок тонет в полутонах синевы, вечер окончательно вытеснил собой закат, повсюду зажигаются неоновые вывески, неровные, неравномерные: где-то гаснут буквы, где-то тускнеет фон. Света делает несколько вдохов, снова чувствуя себя уже не просто в другой стране, а на другой планете. Что ж, это ее единственный шанс увидеть хотя бы кусочек мира, который затянут занавесом, открывающимся не всем. Она припрячет память об этом вместе с брошюркой о храме.
[indent] - Культурная часть закончена. Теперь меня нужно покормить. Если ты этого не сделаешь, мой желудок всем вокруг расскажет о жестоком обращении с ним, — смеется Сергиевская.
[indent] Липкие объятия воздуха делают платье более тяжелым. Сюда бы в сарафане, самом любимом, длинном и в цветочек, который выгуливала две недели в Абхазии, рассекая в нем по Пицунде среди пальм по темному песку. Тут пальмы тоже есть, песка Света не видит, просто оттягивает воротник платья, чуть раздраженно морщится.
[indent] Они покупают путеводитель по злачным местам Бангкока. Места, может, и не злачные, но Свете хочется так шутить. Рассматривают, склонившись над ним, соприкасаясь головами: толпа оголтелых туристов обминает их в обе стороны, такси ждут клиентов, то скучая, то торгуясь. Уличная еда острым запахом специй бьет в нос, почти оживляя память о шашлыке в вечернем мареве лета. Сейчас не лето, шашлык тут не выдают, хотя на соседнем лотке торгуют мидиями, приготовленными на огне. Желудок Сергиевской снова урчит, в два раза громче, чтобы ей точно стало стыдно.
[indent] Таксист плохо понимает английский, зато хорошо понимает жесты. Подсунув ему под нос фото с названием выбранного клуба, Фредди и Света, наконец, добиваются взаимопонимания, чтобы добраться до цели.